Волчек Яков Исаакович
Шрифт:
— Ты слышишь, Жорж? Он сразу же обратно!
— Он торопится, — сказал Жорж.
— А люди там ласковые, приветливые, — в том месте, куда мы едем? — Это спросил толстый.
— О людях не могу судить, потому что мало кого знаю.
— И фруктов поедим, да? — Это уж определенно.
— Ну, я вижу, ты хороший парень, — сказал маленький. Он опять повернулся к приятелям. — Вот, Жорж, судьба послала нам пилота, о каком можно лишь только мечтать — умницу и с хорошим характером. У тебя ведь хороший характер, правильно я определяю?
— Да как когда.
— Постарайся, чтобы у тебя оказался хороший характер. Сделай все возможное, чтобы не разочаровать меня.
Грант с улыбкой спросил:
— Вы устроились, друзья? Можно начинать рейс? Все у вас в порядке?
Перебивая друг друга, пассажиры закричали: «Да, да!», закивали головой.
Грант надел наушники. Теперь не до шуток, долой болтовню, начинается работа. Он негромко проговорил в ларингофон:
— Триста сорок восьмой просит разрешения на взлет.
Диспетчер тут же отозвался, голос его мягко прошелестел в наушниках:
— Триста сорок восьмому взлет разрешаю.
Привычное движение руки — и машина пошла.
«Як-12 А» с бортовым номером «348», налетали мы с тобой сотни тысяч километров. Возили мы с тобой грузы, возили почту. Видела и хорошую погоду, и в бурю попадали. Пять лет мы с тобой дружили. Теперь — прощальный толст.
Плывут под крылом самолета сады и виноградники Араратской долины. А вот и сам Арарат — два снежных купола. Близко, совсем близко, но это уже Турция. Посмотришь вниз — кружатся, поворачиваются деревенские улицы, будто провожают самолет. Блестит, искрится, играет река. Посмотришь вдаль — сияют под солнцем голубые цепи гор.
— Борт триста сорок восьмого. Высота — сто. Прошу разрешения встать на курс следования.
В наушниках знакомый голос диспетчера:
— Добро! Разворачивайтесь налево!
На часах — 8.05. Грант потянул на себя рычажок триммера и нажал ногой на педаль. Разворот на установленный курс он произведет, как всегда, плавно, спокойно…
Он почувствовал — рядом происходит что-то странное.
Непонятно-напряженным движением сидящий рядом с ним щуплый Гарник сорвал очки-светофильтры. Что-то сдавленно выкрикнул. Худо ему — заболел, что ли?
Чьи-то могучие руки схватили Гранта сзади за плечи. Это его, должно быть, гнет назад и ломает рослый Жорж. Довольно же дурака валять! Холодная рука третьего пассажира хватает его за горло.
— Ребята, что вы делаете?! — кричит Грант. — Здесь не место для шуток, ну вас, в самом деле?
Он еще ничего не понимает. Пьяные они, что ли? Ведь самолет рухнет…
Но вдруг до него доходит возбужденный голос Жоржа:
— Разворота не будет. Давай прямо.
— Куда же прямо? — отбивается Грант. — Там граница!
— Давай прямо. Объяснять еще тебе!
Только теперь он понял, чего требуют эти люди…
Да кто же они такие? Ведь только что улыбались, разговаривали…
Это бандиты! И он — одни против троих в кабине самолета. Откуда может прийти помощь? Даже радиосвязи нет…
На секунду ему удается вырваться из цепких рук.
— Сядьте по местам! — кричит он и резко разворачивает самолет в сторону аэродрома.
Его опять хватают за руки, за плечи.
— Ты чего? Не дури! — слышит он торопливый голос над ухом. — У тебя выбора нет. Сдохнуть хочешь? Ты же молодой…
Это правда. Он молодой. Он не хочет умирать.
— Ты за нас держись… В героях будешь ходить… Бери штурвал, дурак! Из-за чего тебе жизнь терять?
Грант яростно рвется из рук бандитов.
— Вы люди или вы кто?! — стонет он.
Холодная рука зажимает ему рот. Потом он видит нож, чувствует острую боль в правом боку. Еще один удар ножом в плечо. На шею ему накидывают обрезанный шнур радиотелефона и стягивают с сиденья назад, на колени пассажиров.
И он видит, как щуплый Гарник берет в свои руки штурвал самолета.
Глава VI
В воздухе счет времени идет на секунды. Но в эти краткие мгновения может втиснуться воспоминание обо всей прожитой жизни… О чем думали они, что вспоминали, сидя в кабине самолета и готовясь к своему страшному преступлению.
Сколько времени он ждал этой минуты? Год? Пять лет? Нет, всю жизнь!
Еще в школе, когда мальчишки обижали его, он думал: «Ладно, вы меня еще узнаете!» Отец требовал: «Ты должен хорошо учиться». И позднее: «Ты должен работать, у нас в стране все работают. На что ты рассчитываешь? Что из тебя получится?» Отец избивал его, а он думал: «Я вам всем покажу, что из меня получится. Придет время, вы ахнете».