— Недолго же ты ходил без работы. — Людмила пренебрежительно усмехнулась.

Она не поверила бывшему мужу, посчитав его слова предлогом к беспрепятственному появлению у нее дома. Причем появлению этаким героем. Но была бы искренне рада, если бы все оказалось правдой, поскольку чувствовала, что в мыслях Олег был готов на такой поступок. Однако одной силы воли мало, просто так Поляков его не отпустит; конечно, начальник может выгнать его, но Олег на своей шкуре почувствует, что значит оказаться в опале у шефа.

— Жалко мне тебя, Олег, — бросила она ему в спину.

Скачков обернулся, поиграл желваками, вернулся к окну и со злостью задернул шторы, сорвав несколько колец с карниза.

— Чахни!

Хлопнув дверью, он вышел вон.

Олег, идя по коридору управления, не понимал смены настроения. Если час назад он радовался разрыву с шефом, то сейчас, когда ему было велено вновь связаться с Поляковым, вдруг ощутил, что короткая свобода была больше похожа на петлю, крепко затянутую на шее. Ему словно перекрыли кислород, и от его нехватки вскружило голову, перед глазами поплыли радужные круги. Но стоило только ослабить петлю, и Олега бросило в противоположное состояние — без пленительных разноцветных кругов, но с радостью возвращения к прежней жизни: серой, хмельной, к той, к которой он привык; где можно было время от времени гасить накатившую ярость соответствующим образом, а дикую тоску топить в вине. Казалось, что не добровольно напрашивался он на неприятности, нахамив Полякову, а насильно, по чьему-то приказу. Стало быть, кратковременная свобода была не чем иным, как непродолжительным пленом.

«Вот дерьмо!» — выругался он, пинком ноги открывая хлипкую дверь дежурки. Не обращая внимания на недовольную мину дежурного офицера, снял трубку телефона и набрал номер Полякова.

— Вадим? Я это, Олег.

— Очухался? — Скачков явственно представил себе довольно осклабившуюся крысиную мордочку шефа, но справедливого гнева к нему не ощутил. Едва ли не покорным голосом ответил:

— Очухался.

— Ты не набрался случаем?

— Нет, я в порядке.

— Значит, так: бери служебную «Волгу» и езжай в Сочи.

— Куда именно?

— В аэропорт. Встретишь там одного человека.

— А твой «мерс» сломался, что ли? — Олег быстро возвращался к прежней, ненадолго покинутой жизни, и это выразилось в его язвительном замечании шефу. И сам Поляков почувствовал это, потому пропустил шпильку подчиненного, к колкостям которого, черт бы побрал этого оперативника, уже привык.

— "Мерседесы" ломаются только в одном случае, — рискованно наставил он Скачкова, — когда их взрывают.

— Типун тебе на язык, Вадик. Кого я должен встретить?

— Одного моего дальнего родственника, прилетает рейсом из Москвы. Поставь машину сразу у выхода с летного поля, он сам к тебе подойдет. И поторопись: у тебя час в запасе. Все понял?

Олег покосился на дежурного, что-то записывающего в журнал или прикидывающегося занятым: ни Олега, ни Диму Валеева в управе не любили — цепные псы, не больше. Хотя все до одного были повязаны круговой порукой.

— Ты сказал, чтобы мне дали машину?

— Да, возьми ключи у дежурного.

Олег положил трубку, молча протянул руку и дождался, когда капитан вложит в нее связку ключей.

Бензина, конечно, ноль, правильно угадал Скачков, включив зажигание. Залив полбака на ближайшей бензозаправке, он вырулил на шоссе и взял курс на аэропорт Сочи.

* * *

«Не про этого ли старика говорил Руслан?»

Олег готов был увидеть кого угодно, только не глубокого старика, который довольно бодрым шагом сближался с машиной отдела внутренних дел. Почему он связал разговоры о старике, который совместно с Русланом Хачировым и Борисом Левиным взял в оборот Араба с этим старцем, дальним родственником Полякова, толком объяснить себе не мог. Почувствовал это на чисто интуитивном уровне, так как последнее время все усилия как Полякова, так и Хачирова были сконцентрированы вокруг одного дела. Если на лице Хачирова порой можно было прочесть озабоченность, то Поляков казался преувеличенно самонадеянным.

Однако один Араб не мог ввести целую группу людей в подобное состояние, каким бы мобильным он ни был, скорее в стане Хачирова царило беспокойство по другому поводу: это, собственно, банковские документы, о которых Скачков только слышал, не имея понятия, какую именно ценность они собой представляют.

Да, Хачиров порой казался озабоченным. И только. А вот Поляков маскировал беспокойство за новыми приступами агрессии, которые пали на голову дочери Араба. Олег помнил недовольный голос Руслана, его глаза, полыхнувшие злобой, когда Поляков вошел в комнату девушки, не скрывая своих намерений. Оба — и Вадим, и Руслан — зависели друг от друга, потому дальше недружелюбных взглядов дело не дошло.

«Интересно, — размышлял Олег, — этот старикан — если это тот самый старик — знает о беспределе в доме Хачирова? Судя по всему, это он заправляет всей операцией, направленной против Араба. Даже не против него, — поправился в мыслях Олег, пожимая пожилому незнакомцу руку и распахивая заднюю дверцу „Волги“, — а против тех, кто хранит у себя банковскую документацию. А Араб... Араб просто попал в сети, расставленные Хачировым и компанией».

— Меня зовут Олегом. — Скачков повернул голову, усевшись за руль и включив зажигание. Он явно напрашивался на взаимность незнакомца. И еще он отчаянно вспоминал его имя, произнесенное несколько раз Русланом в присутствии Олега.