— Сегодня среда, черт возьми! Уже три дня прошло. Зачем вспоминать, что было в воскресенье?

Ложка Перл полетела в лицо Коди.

— Выскочка! — Перл влепила ему пощечину. — Выродок… Чудовище! — Она схватила Дженни за косу и дернула с такой силой, что девочка слетела со стула. — Дурак, балбес! — крикнула она Эзре и треснула его по голове миской с горошком. Миска уцелела, но горошек разлетелся во все стороны. Эзра пригнулся и закрыл голову руками. — Паразиты! — вопила Перл. — И почему только вы раньше все не передохли и не освободили меня? Почему я не похоронила всех вас в детстве?!

Она поднялась наверх. Дети перемыли и убрали посуду, вытерли обеденный и рабочий столы, подмели кухню. Обнаружив крошку или пятнышко, они радостно набрасывались на них с кухонным порошком «Бон-Ами». Задернули занавески на окнах, заперли заднюю дверь. На улице соседские ребята собирались играть в прятки, но голоса их были едва слышны, точно их отделяло от дома Туллов не только пространство, но и время. Так в воспоминаниях или в странных, похожих на явь снах возникают голоса и смех людей из давнего-давнего прошлого.

В конце ноября, незадолго до Дня благодарения, у них в школе появилась девочка по имени Эдит Табер. Коди, который сам не единожды переходил из школы в школу и всякий раз испытывал на собственной шкуре, что значит быть новичком, мгновенно отметил вызывающий поворот головы, с каким новенькая вошла в классную комнату. В руке у нее была папка на молнии, что никак не соответствовало школьным правилам, а поверх юбки — подумать только! — мужская рубашка навыпуск. Густые черные волосы придавали ее облику нечто цыганское, и это очень понравилось Коди. Притягивала и ее манера гордо, с презрительной миной входить в класс. Такая же одинокая, как я, думал Коди (в душе он считал себя одиноким). Поэтому после уроков он пошел следом за ней (выяснилось, что она живет всего в квартале от них), а на следующий день догнал ее и пошел рядом. Похоже, Эдит обрадовалась его обществу и болтала без умолку. Время от времени она прихватывала у горла воротник, как взрослая. Ее брат служит на флоте, сказала она, обещал привезти ей шелковое кимоно, если вернется с войны живым; Балтимор не такой уж шикарный город; а мисс Сондерс, учительница английского языка, похожа на кинозвезду Лану Тернер. Хорошо, заметила она, когда у мальчишек волосы не зализаны назад, а свободно падают на лоб, как у Коди. Он провел пятерней по волосам и сказал, что, в общем-то, не уверен, он всегда думал, что девочкам нравятся вьющиеся волосы. А Эдит ответила, что терпеть не может курчавых мальчишек. Остаток пути они молчали, иногда Коди принимался насвистывать, и единственная песенка, которая пришла ему на ум, была Эзрина «Ясеневая роща».

В среду Коди не удалось проводить Эдит: его оставили после уроков в школе; а в четверг — День благодарения, и потом до понедельника у них были каникулы.

В четверг он все утро проторчал на веранде, хотя ноябрьский день выдался сырым и холодным. Глядя в сторону улицы, на которой жила Эдит, он изо всех сил раскачивался в кресле-качалке. На пороге появилась мать, лицо ее раскраснелось от кухонного жара.

— Коди, сынок, — позвала она, — ты здесь замерзнешь, иди поколи мне орехи.

Мать колдовала над скромным праздничным обедом — индюшки не предвиделось, зато на сладкое обещан был пирог. Дом наполняли дразнящие ароматы — пахло пряностями и еще чем-то необычным. Будь у Коди хоть капля надежды увидеть Эдит, он постарался бы задержаться на веранде.

После обеда они сели играть в «Монополию». Обычно дома Коди не разрешалось участвовать в играх из-за его бзика: очень уж ему хотелось выиграть любой ценой. Он всегда стремился к победе, во что бы ли играл, и всегда побеждал. Ему помогала спортивная злость, победа для него действительно была намного важнее, чем для остальных. (Иногда он жульничал, водилось за ним и такое.) Коди хотел непременно быть первым, даже если другие и не подозревали, что участвуют в состязании. Он больше всех съедал арахиса, быстрее всех очищал кукурузный початок, первым дочитывал до конца страницу очередного комикса.

— Уходи, — слышал он, когда приближался к играющим, непринужденно тасуя колоду карт или подбрасывая в руке кости. — Ты же знаешь, мы больше с тобой не играем.

Но в тот день они приняли его. Он старался сдерживать себя. Но стоило ему «купить» гостиницу на самой выгодной клетке — Бордуок, и он уже был не в состоянии совладать с собою.

— Господи, — сказала мать, — как же я могла позабыть! Неужели он тоже играет с нами? — Но она улыбалась. На ней было нарядное платье из голубой шерсти, стянутые в пучок волосы слегка растрепались — она выглядела спокойной и умиротворенной. Она тоже бросила свою фишку (утюг) на Бордуок и промахнулась, а Эзра попал. У него, разумеется, не хватило денег («заплатить за постой»), Коди попытался одолжить ему недостающую сумму, потому что терпеть не мог, когда противники сдавались без боя, и был счастлив, если кто-то брал у него взаймы крупную сумму и продолжал сражаться.

— Нет, сдаюсь. — Эзра по-стариковски беспомощно поднял руку, так что Коди пришлось продолжать партию с Дженни, а потом только с матерью. Они сражались до конца — когда фишка матери очутилась на клетке Бордуок, а «капитала» у нее осталось всего-навсего три доллара. Коди был в восторге.

Потом Дженни и Эзра насели на Коди и Перл, чтобы те показали их любимый скетч «Просроченная закладная».

— Ну пожалуйста! Какой же без этого праздник!

Перл и Коди дали себя уговорить, хотя уже порядком подзабыли текст; к тому же Коди никак не мог вспомнить заключительный танец. Этот скетч играли в семье Перл еще в те времена, когда она была девочкой. Его показывали на любительских конкурсах, ставили в драматических кружках. Перл исполняла роль Айви, попавшей в беду девицы, а Коди — злодея. Подкручивая свой нафабренный ус и зловеще ухмыляясь, он ворковал: «Айви, милая Айви, обопритесь на мою руку…» Перл с вытаращенными от ужаса глазами забивалась в угол. Дети считали, что она играет как настоящая актриса. Роль знает назубок. Окидывает партнера жеманным девичьим взглядом, говорит нараспев, по-старомодному. В финале появлялся герой и спасал ее. Стеснительные Эзра и Дженни в спектакле не участвовали, поэтому Коди приходилось исполнять также и роль героя. «Я выкуплю закладную на ферму», — обещал он девице и, обхватив ее за талию, в танце увлекал в столовую. В последнюю минуту Коди вспомнил весь танец, но Перл вместо «замужняя жизнь» сказала «занудный муж» и рухнула, задыхаясь от хохота. Дженни и Эзра трижды вызывали артистов.

В сумерки Коди снова появился на веранде и, не отрывая глаз, стал смотреть туда, где жила Эдит. Эзра тоже вышел на веранду и уселся в качалку.

— Хочешь, пойдем прогуляемся до Слуп-стрит? — предложил Коди.

— А что там такого, на Слуп-стрит?

— Ничего особенного. Просто там живет одна знакомая девчонка. Эдит Табер.

— А, Эдит…

— Ты что, знаешь ее?

— У нее есть дудочка, на которой можно брать и бемоли, и диезы…