Подлокотники разнесены достаточно широко, я сижу с разведенными в стороны руками, сами подлокотники весьма своеобразные, поддерживают только сами локти, а запястья свисают свободно.

С другой стороны, это мудро, могу движением пальцев отдавать молчаливые приказы, порой достаточно сложные.

Я сидел, откинувшись на спинку, взирая на зал холодно и непроницаемо, а местные лорды подходили, кланялись, называли свои имена, излагали свои просьбы или претензии, впрочем, очень умеренные, присматривались ко мне, как и к ним, словом, начиналась постепенная и неизбежная притирка между новой властью и местным населением.

Для народа, чтобы расположить его на свою сторону, прямо на городскую площадь по распоряжению Альбрехта выкатили дюжину бочек вина, поставили столы.

С мясом и того проще: целиком жарили не только баранов, но и быков, так что мяса вдоволь, пейте и радуйтесь жизни, и не слишком задумывайтесь, как зовут того, кто вами правит, все равно кто-то да найдется…

Я понаблюдал с высокой башни дворца, с верхней площадки можно окинуть взглядом весь город. Тоскливо чувствовать себя запертым снегами на несколько месяцев, не выношу насилия, какой же я царь природы, если природа вот так нагло смеется прямо в лицо…

Когда я сбежал вниз и велел подать коня, конюх спросил быстро:

— Созвать свиту?

Я стиснул челюсти — и этот обо мне или моем престиже заботится, — но ответил пространно, чтобы в другой раз не объяснять:

— Я никуда не еду. Просто лошадям нельзя застаиваться. Проскачу перед городскими воротами взад-вперед, и все.

Он спросил практично:

— С той стороны ворот или с этой?

Я сказал с досадой:

— Слушай, ты ж не конюх?

— Нет, — признался он и широко ухмыльнулся. — Я из отряда сотника Лейнингена.

— Который третья правая рука сэра Норберта?

Его ухмылка стала еще шире.

— Если не четвертая левая.

Я покачал головой: служба безопасности на высоте, Норберт и Альбрехт совместными усилиями постоянно держат меня под колпаком, ибо паду я — падут и они.

Арбогастр выбежал навстречу, привычно волоча двух конюхов, радостно фыркнул, заржал, красиво мотнул мощной густой гривой.

Я поднялся в седло, конюх передал мне повод.

— Я недолго, — предупредил я еще раз. — Скоро вернусь.

За городом морозный воздух кажется резким и особенно чистым, солнце висит над краем земли огненным шаром и не желает подниматься в зенит, так и пройдет там в сторонке, чтобы скрыться за краем земли.

Заснеженный мир строг и чист, все краски удивительно нежные, над далекими белыми крышами ближайшего села медленно поднимаются клубы дыма и очень неспешно рассеиваются в далекой синеве.

Деревья в серебре инея, под копытами хрустит наезженная дорога, мимо замелькали чащи, за которыми прячутся буреломы, а там все загадочное и таинственное, у леса своя жизнь, недоступная человеку.

Надышавшись морозной свежестью, я собирался повернуть назад, но вдали красиво и мощно поднялся на трех холмах большой город, хотя, конечно, не такой огромный, как Генгаузгуз, но все верно: Сакрант заселен густо, здесь огромные просторы, где практически нет огнедышащих разломов или бесконечных гор, а те, что есть, умело защищают эти земли от свирепых северных ветров.

Ворота распахнуты, по наезженной колее иногда показываются нагруженные сани, стражники попрятались от холода в караульное помещение в привратной башне.

Мы подъехали шагом, Бобик порывался проскочить в город, но я поцыкивал, и он смиренно плелся рядом с арбогастром, всем видом показывая, что смертельно обижен моим недоверием, будто ему только кухни и бывают интересны, а также куры, гуси и прочие индюшки…

В окнах привратной мелькнуло лицо, потом сразу два, после паузы вышел один в тяжелой шубе из грубой невыделанной кожи, пугливо всмотрелся в меня.

— Ваша милость?

— Мое высочество, — надменно поправил я. — Своего верховного лорда пора узнавать издали!.. А я теперь и ваш лорд. Как город?

Он вскрикнул поспешно:

— Все спокойно, ваше высочество!.. Все мирно, лорд Ричард!

— Хорошо, — сказал я. — Ворота всегда настежь?

Он выпалил еще быстрее:

— Всегда-всегда! Как и было вами велено!

— На ночь закрывайте, — сказал я милостиво. — Дабы чужие разбойники не приходили… э-э… разбойничать. У вас своих хватает.

Из привратной, увидев, что я не зарубил стражника, вышел еще один, с виду старший по работе, поклонился.

— Ваше высочество…

Первый сказал льстиво: