– Антигравитаторы – прекрасная возможность отвлечь имперцев от истинного канала распространения биоморфов, – продолжала меж тем Далька. – Все сбиты с толку, никто ничего не понимает! Как такая глыба может летать? А что, если таинственные «кротовьи норы» ведут к старой Земле? Вдруг этакий страх свалится прямо на голову Его Императорскому Величеству, да поразит его запор?

Где-то я это уже слышал… в речах того, кто назвался Конрадом.

Картина всё равно не складывалась. Дбигу, октопусы, будь они неладны – они-то с чего вдруг полезли в доселе более-менее стройную картину Нас и Чужих, тех самых, чьи облака «маток» являлись мне в полубредовых видениях? И там-то «матки» вовсю кружились в безвоздушном пространстве… Видения – ложь? Попытка сознания трансформировать нечто неописуемое в хоть сколько-нибудь поддающееся осмыслению? Конечно, архетип «вечной угрозы» никто не отменял. И неисчислимые стада «маток» вписывались в него как нельзя лучше. А что, если на самом деле никаких этих скопищ нет? А есть только люди, хорошие и не очень, протянувшие руки к запретному? Что, если мои видения – не удалённая трансляция реально существующих вражеских армад, а именно попытка подсознания осмыслить неосмысляемое, вклад биоморфа в моё мышление?

– Рус? Рус, что ты молчишь? Что теперь с нами будет?

– Я вернусь в бригаду. Если, конечно, она ещё существует, – я кивнул на небо. Сейчас оно чисто, но я слишком хорошо помнил шелест бесчисленных крыльев.

– А я? Я?! – у Дальки даже кулаки сжались.

– Отправил бы тебя к моим родителям, но до них сейчас не добраться, они далеко от Нового Севастополя.

– Да я б никогда не согласилась! – вспыхнула девушка. – Приймачкой, да ещё в такое время!..

– Ну тогда только со мною вместе, – я развёл руками. – Но… Валленштейн, конечно, мужик с головой и секуристов не любит, однако ж не всесилен. Только если инсценировать твою «явку с повинной», ну, ещё и помощь с шифрами Федерации.

Далька едва не смазала мне по щеке.

– Дариана Дарк – это не все интербригады! И ребят под монастырь не подведу!

– Тогда скажи, как быстрее покончить с Дарианой, – я отвёл её руку от своего лица. – Она – не единственный корень зла, но без неё, я надеюсь, у Федерации исчезнет возможность управлять «матками».

– И тогда твоя разлюбезная Империя задавит нас окончательно? – горько спросила Далька. – Нет, нет, мне эти биоморфы тоже не нравятся… но что ж будет со всеми ребятами? С интербригадами?

Я сжал зубы.

– Рассеяться. Рассыпаться. Замереть, затаиться и не отсвечивать. Уйти в подполье. Потому что в открытой борьбе Империя нас истребит. Такие системы не сломаешь ударом извне. Только изнутри. Ты ж учила историю, последние годы СССР тебе ничего не напоминают? Так и здесь. Если напасть на Империю, она выставит иглы, как дикобраз, и даст отпор. Что, собственно говоря, и произошло. А мы – мы планировали медленную работу по предоставлению Новому Крыму новых и новых льгот, преференций и тому подобного. Чтобы нас стало бы не пять миллионов, как сейчас, а в сто раз больше. Чтобы кроме нашей планеты, на русском заговорили бы и другие.

– И всё это собирался сделать один человек? Пусть даже и проникший в имперскую разведку?

– Не совсем один. Но у нас были определённые… тактические наработки, так сказать.

– Какие? – настаивала Далька.

Я опустил голову. Не выдавать же ей всё придуманное тогда нами с отцом…

– Не хочешь – не говори, – обиделась она. И отвернулась.

– Даля. Сейчас всё по-другому. Мы не знаем, что Дариана сделала с Тучей. Может, уже пошла настоящая зачистка Нового Крыма, чтобы перебросить сюда этих несчастных с Борга, которые действительно пойдут за Дарк в огонь и воду. Понимаешь, что очень скоро Дариана проутюжит и окрестности Нового Севастополя?

– Не верю, – прошептала Далька. – Всё равно не могу поверить…

– Я стараюсь не верить, – хмуро сказал я. – Потому что иначе… ну, я не знаю… захватывать узел связи, передавать на всю планету, чтобы прятались… так ведь от Тучи это не спасение. На Омеге никто не уцелел…

Далька вздрогнула.

– Сколько времени?

Она ответила.

– До рандеву совсем ничего не осталось. Решай, Даль.

– Что мне решать? К имперцам не пойду. К Дариане, само собой, тоже. Есть и у меня друзья. Есть где укрыться… Не пропаду.

– Ох, связать бы тебя, да и…

Она вновь вспыхнула.

– И думать не моги! Руки на себя наложу, хотя это и грех смертельный! Тогда, на Сильвании, точно порешила б себя, окажись в гестапо! И сейчас рука не дрогнет.

– Тогда уходи. Не медли.

– Вот так просто бери и уходи? Мы с тобой, может, и не увидимся больше никогда! – вырвалось у Дальки, и она тотчас покраснела.

Я опустил взгляд. Во мне сейчас звенела одна лишь гулкая пустота, словно от рождения сидевший там биоморф выел, наконец, все мысли и чувства.

– Даль… я же не человек.

Она вдруг съёжилась, точно вспомнив нечто донельзя неприятное.

– Ох… я… ты сказал, но я всё равно не верю. И потом… что, раньше нам с тобой плохо было? Иди сюда. И не ломайся, – её голос стал тёплым, как в былые времена.

…И мы пытались любить друг друга, скрывшись ото всех, торопливо и жадно, действительно понимая, что другого раза уже не будет…

…Однако в самый последний, самый острый момент перед моими глазами вдруг промелькнула Гилви. А Далька, как вдруг что-то почувствовав, вдруг дёрнулась, резко отстранившись, словно боясь, что частица меня останется в ней, словно брезгуя мною после всего услышанного. Вернее, брезговала не она сама, а её тело.