— Все, довольно, дети, — ласково, но твердо сказала им мать, появившись в дверях. Рядом с ней стоял ее муж Альберт, принц-консорт. — Идите в дом. Уже поздно, — повелела она и одарила меня взглядом, откровенно свидетельствовавшим о том, что она не желает, чтобы ее драгоценное потомство находилось рядом со мной. Когда дети направлялись к дому, Вики, обернувшись, вежливо сказала:

— Доброй ночи, мисс Бронте.

Выйдя на террасу, королева ответила на мой реверанс небрежным кивком и шлепнулась на стул.

— Присаживайтесь, пожалуйста, мисс Бронте, — сказал принц Альберт. Я повиновалась. — Я так рад снова видеть вас. Мне очень жаль, что наша встреча происходит при подобных обстоятельствах. — Он говорил в памятной мне официальной, тяжеловесной манере, но руку пожал с искренним дружелюбием. Лицо у него было бледным, влажным от испарины и усталым, брюшко отвисло, и он казался старше своих тридцати двух лет. Уже тогда, когда мы познакомились, он не отличался крепким здоровьем, и, видимо, три лишних года, проведенные рядом с королевой, нанесли его здоровью дальнейший урон. — Сожалею, что вам пришлось так долго пробыть в Ньюгейтской тюрьме и Вифлеемской клинике.

— Не так уж долго, — королеве явно казалось, что муж слишком уж суетится вокруг меня.

— Мы послали за вами, как только узнали о том, что с вами произошло, — продолжал принц Альберт.

То, что они пришли мне на помощь, казалось чудом.

— Могу ли я поинтересоваться, как вы об этом узнали?

— У нас везде есть уши, — ответил человек, выходивший в тот момент на террасу.

Сюрприз следовал за сюрпризом.

— Лорд Пальмерстон, — проблеяла я.

— И никто иной. — Генри Темпл, или лорд Пальмерстон, министр иностранных дел, церемонно поклонился мне. — Добрый вечер, мисс Бронте. — Приподняв мою руку, он поцеловал ее, глядя мне прямо в глаза, улыбнулся и сказал: — Вы выглядите очаровательно, как всегда.

Мы оба знали, что это не так, но он по-прежнему был щеголеватым красавцем и дамским угодником, чем снискал кличку Купидон. И глаза его по-прежнему светились умом, благодаря которому он сумел подвигнуть королеву к участию в осуществлении нашего со Слейдом плана захвата злодея, пытавшегося вызвать крах Британской империи. Но теперь он был худее, и его кудрявые волосы поседели еще больше — шестьдесят семь лет как-никак.

Эти три высшие государственные персоны живо интересовали меня с тех пор, как в 1848 году наши пути ненадолго пересеклись. Я читала о них все, что могла найти в газетах, и поэтому знала, что карьере лорда Пальмерстона недавно было нанесено несколько чувствительных ударов. Один из них был связан с делом Дона Пасифико. В 1850 году повстанцы в Афинах сожгли дом купца по фамилии Пасифико. Он являлся британским подданным и обратился к Лондону за помощью. Лорд Пальмерстон послал флот захватить греческие корабли, стоимость которых была достаточной, чтобы возместить убытки Дону Пасифико. Это вызвало международный скандал, приведший Англию на грань войны с Францией и Россией, осудившими действия лорда Пальмерстона, а правительство Британии — на грань роспуска. Тогда лорд Пальмерстон выступил в парламенте с речью, в которой заявил, что подданные Британии, в каком бы уголке мира они ни находились, подлежат защите со стороны британского правительства. Он спас правительство и собственную карьеру, но вызвал большое недовольство в самых разных кругах общества.

Королева не могла простить Пальмерстону того, что он проделал все без ее благословения, и пригрозила уволить его. Он пообещал больше никогда не действовать столь своевольно и получил отсрочку, но я ощутила напряженность между ними. Усевшись рядом со мной, он объяснил:

— Целая сеть осведомителей осуществляет наблюдение за лицами, представляющими для нас интерес. Это позволяет поддерживать мощь Британской империи. А вы, мисс Бронте, представляете для нас интерес после событий 1848 года. Вы также заслуживаете внимания как выдающаяся фигура в литературном мире, — галантно добавил он. — Кстати, я прочел «Джейн Эйр» и нашел роман весьма занимательным.

— Я тоже, — призналась королева. — Не могла оторваться.

От нее это было высшей похвалой.

— Большое спасибо, Ваше Величество.

— Известие о вашем аресте дошло до меня из полицейского департамента, — продолжил лорд Пальмерстон. — Будь я в городе, я бы послал за вами скорее. Но, к сожалению, я был здесь, на острове Уайт, мы с Ее Величеством обсуждали кое-какие дела. А к тому времени, когда новость нашла меня, вас уже перевезли в Бедлам. Приношу вам свои искренние извинения за задержку.

— А я искренне благодарю вас за спасение, — ответила я.

Лорд Пальмерстон улыбнулся.

— Это самое малое, что я мог сделать. После той службы, какую вы сослужили нашему государству, мы были у вас в долгу.

— Будем считать, что долг выплачен, — раздраженно заметила королева. — Однако не считайте себя свободной женщиной, мисс Бронте. Над вами все еще нависает обвинение в убийстве. Это вы убили ту актрису?

— Разумеется, нет, — опередил меня лорд Пальмерстон.

— Мисс Бронте не способна на такое деяние, — подхватил принц Альберт.

— Не вмешивайтесь, — одернула их королева. — Пусть отвечает сама мисс Бронте, а уж делать выводы буду я.

— Конечно, дорогая, — сказал принц Альберт.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — сказал лорд Пальмерстон.

Круглые, навыкате глаза королевы подозрительно вперились в меня:

— Я желаю знать, что, черт возьми, происходит. Вы убили ту женщину или нет?

— Я не убивала Катерину, — ответила я со всей доступной мне силой убеждения.

Ее взгляд сделался еще более недоверчивым: