Эта логика и лежит в основе сенсотонической теории восприятий (И.М. Сеченов, Кернер и Вапнер и др.). Согласно ей предметность, структурность, атрибутивность и целостность отражения возникают путем связывания зрительных, слуховых, тактильных и других ощущений с мышечными ощущениями, которые мы получаем при взаимодействии с вещью.

Например, глаз, как мы видели, не дает однозначной информации о размерах вещей и их удаленности. Так, близкий теннисный мячик проецируется на сетчатку крупнее, чем удаленный воздушный шар. Фактические размеры теннисного мячика мы выясняем, ощупывая его, т.е. через мышечные ощущения. Эти-то ощущения и дают эталон его фактического размера (формы, тяжести и т.д.). Когда такой эталон возник и закрепился в мозгу, есть с чем сравнивать совокупность зрительных ощущений, получаемых от этого мячика. Теперь, пользуясь этим кинестезическим эталоном, мозг может установить, какому фактическому размеру предмета и расстоянию до него соответствует данный размер проекции предмета на сетчатке (это же относится к фигуре предмета и другим его качествам).

Таким образом, обратная афферентация (реафферен-тация), с помощью которой снимаются сенсорные помехи и восстанавливаются объективные свойства предмета, носит кинестезический характер. Знания об объективных свойствах вещей включаются в данные органов чувств в форме мышечных ощущений, которые возникли бы, если бы мы ощупывали, поднимали вещь, которую видим, дотягивались до нее, шли к ней и т.д.

Эти-то мышечные переживания и наполняют зрительный образ телесностью («предметностью»), придают зрительным ощущениям значения соответствующих объективных свойств и пространственно-механических структур.

Воспринимать вещь как вещь, означает «чувствовать», какие мышечные ощущения мы бы испытали, если бы ощупывали ее, давили, дотягивались до нее, двигались к ней и т.д. Вписывая таким образом в зрительный образ «след действия» в форме мышечных ощущений, мозг вписывает в этот образ те объективные свойства видимой вещи, которые были обнаружены действием.

Развивая эту идею, выдающийся современный психолог Жан Пиаже считает, что системы мышечных ощущений, которые отвечают основным структурам вещей, складываются в особые сенсомоторные схемы. Эти схемы ассимилируют структуры реальности, т.е. воспроизводят в коде двигательных ощущений основные отношения и свойства вещей. Эти сенсомоторные схемы и являются теми эталонами объективных свойств, с которыми мозг сравнивает данные органов чувств, в рамки которых он укладывает и организует поток сенсорной информации, поступающей от различных рецепторов. Мозг, так сказать, прикидывает и определяет, в результате каких движений могли бы получиться от стимула те ощущения, которые дают ему глаз, ухо, кожа. Система этих движений и есть схема обнаружения объективной пространственной, временной и качественной структуры вещи.

Хотя изложенные гипотезы и убедительны, они оставляют открытым важный вопрос. Если в основе отображения объективной структуры вещей лежат мышечные ощущения, то как объяснить, что восприятие верно отображает эту структуру и тогда, когда мы не взаимодействуем с вещью практически, а просто смотрим, слушаем и т.п. Попыткой ответить на данный вопрос является теория моторных копий (В. Вундт, А.Н. Леонтьев). Теория эта исходит из того, что при внешне пассивном восприятии тоже имеется двигательное взаимодействие с объектом. Только движения организма и конечностей заменяются движениями самих рецепторов. Мышечные ощущения, порождаемые этими перцептивными движениями, и дают информацию об объективной структуре воспринимаемых предметов в пространстве и времени. Они создают тот кинестезический каркас, на котором организуются ощущения, порождаемые сенсорными реакциями самого рецептора.

Например, глаз при рассматривании ходит по контуру объекта и его деталей. Эти движения и воспроизводят фактическую «фигуру» объекта, создавая его ки-нестезическую модель. Таким образом, глаз скорее работает, как ощупывающая рука, а не как фотоаппарат. Его движения сообщают о форме вещи. А зрительные ощущения (перепады светлот, изменения цвета и т.д.) играют ту же роль, что кожные ощущения (прикосновения, сопротивления, теплоты, шероховатости и т.д.) при ощупывании предмета. Эти ощущения «вписываются» в пространственную структуру вещи, обнаруженную движениями глаза, создают ее «чувственную материю». Они служат также для управления движениями глаза (возвращения его к контурам и т.п.). Как слепой прикосновениями палки, так глаз лучом, направленным на фовеальную область, «притрагивается» к предметам издали и по ответным мышечным ощущениям обнаруживает их форму. Аналогию эту можно продолжить и далее. Звук от ударов палки дает слепому информацию о некоторых свойствах того участка, которого она коснулась, а зрительные ощущения от светового луча сообщают мозгу о некоторых свойствах поверхности, к которой «прикоснулся» глаз.

Ряд фактов, обнаруженных психологами и физиологами, подкрепляет эту гипотезу. Например, исследования положений зрачка (с помощью киносъемки, зеркал, электромагнитных методов и др.) показали, что при восприятии изображений глаз действительно находится в непрерывном движении. Причудливыми скачками и зигзагами он обследует предмет, многократно возвращаясь к наиболее важным его частям и деталям.

Участие движений глаза в построении образов доказывается изучением электрических потенциалов глазодвигательных мышц у спящих людей. Оказалось, что, когда человек видит сон, его глаза начинают совершать соответствующие «конструирующие» движения. Иногда по траектории этих движений можно даже приблизительно угадать, какой образ видит во сне человек.

Наконец, необходимость движений глаза для формирования восприятий доказывается опытами, в которых искусственно останавливали движения глаза (например, впрыскивая вещества, которые парализуют мышцы), или останавливали движения изображений на сетчатке (например, помещая изображение прямо на глаз с помощью присоски). Все эти опыты показали, что неподвижный глаз слеп. Стоит остановить движение (точнее, изменение) изображения на сетчатке, как через одну-три секунды оно теряет константность, затем начинает распадаться и, в конце концов, глаз вообще перестает его видеть.

Аналогично, в отношении слуха было установлено, что слушая, например, речь, человек неощутимо воспроизводит ее про себя, совершая соответствующие сокращения, или соответственно чередуя напряжения (тонус) мускулатуры речевого аппарата (голосовых связок, гортани и т.д.). Об этом свидетельствуют записи электрических потенциалов соответствующих мышц. (Кстати, как только самописец перестает обнаруживать такие мышечные напряжения в голосовых связках, оказывается, что человек перестал слушать и понимать то, что ему говорят.)