– Не печалься, брат. – Аррис осторожно коснулся изукрашенного рунами гномьего наплечника. – Будем стоять, пока хватит сил. Мы стянули на себя, наверное, всех здешних козлоногих. Людям на востоке стало легче.

– Сейчас-то им-то стало. – Поток брани на миг прекратился. – А вот что потом с ними сделается, когда мы все тут поляжем? Что с гарратом будет без наших бомбард?! Он строго-настрого наказал вас выручить и вернуться!

– Вернёмся, – вдруг сказал Ульвейн. – Кристалл потрескался, но ведь запас его никуда не делся. Надо только подобрать правильное заклинание. Если нельзя пробить стену тараном, то, быть может, удастся сделать подкоп? Аррис, Арбаз – удержите тварей? Нужно, чтобы они лезли как следует – и помирали бы тоже во множестве.

– Гм. Магия Смерти? – поднял бровь Аррис.

– Да. Удивляюсь собственной тупости, только сейчас додумался. – Ульвейн со стыдом покачал головой, шелковистые волосы мотнулись из стороны в сторону. – Как мы не заметили? Они же стали говорить. Выть, орать, вопить, реветь. Значит, что-то испытывают, что-то чувствуют, уже не просто зомби.

– Гаррат не любит некромантии, – проворчал гном, перезаряжая бомбарду. – И правильно, кажись. По мне, так подлая она штука!

– Согласен, – кивнул Ульвейн. – Но перед аэтэросом за неё я отвечу сам.

– Сколько ж тебе их перебить надо? – прищурился бородатый воитель.

– Чем больше, тем лучше, – усмехнулся тёмный эльф. – Тысячи, лучше – десятки тысяч. Разумности в них на ломаный грош, а нам надо собрать деньжат на дворец из чистого золота. И потом, Арбаз, вступит твой кристалл.

– Идёт. – Гном сжал кулаки. – Будут тебе твои тысячи, Ульв. А этот мир, клянусь бородой, ожидает такой фейерверк, что во веки вечные не забудет!..

– Повелитель! – Сежес нетерпеливо дёргала полог императорского шатра. Сеамни недовольно поморщилась, натянула одеяло до подбородка. – Повелитель, важные новости!..

– Бароны сдались? Маги явились с изъявлением покорности? – Император застегнул пояс, машинально проверив, легко ли клинок выходит из ножен.

– Нет! – Чародейка едва не подпрыгивала, вся сияя, – в общем, вела себя совершенно несолидно.

– Мы пытались провидеть, что творится сейчас с козлоногими, – захлёбывалась Сежес. – Почему они не наступают – только ли благодаря жертвоприношениям Шести Орденов? И что оказалось, повелитель, – на границе тварей почти не осталось! Десятки там, где вчера кишели тысячи!

– Куда ж они делись? – тихо спросил Император, чувствуя, как замирает сердце.

– Они все на западе! – с торжеством выпалила Сежес, так, словно это было её личной заслугой. – На западе, за Разломом – и там идёт такая волшба, что, повелитель, я готова была от зависти слопать собственную юбку!

– Не стоит смущать моих легионеров, равно как и Баламута, – невозмутимо бросил Император, услыхав за спиной тихий смешок Тайде.

– Кто-то заставил стянуться туда всех козлоногих! – Сежес даже не обратила внимания на шпильку. – Кто-то бьёт их в хвост и в гриву, так, что даже костей не остаётся!

– Те, кто выжигал магию пирамид, по-прежнему помогают нам, – тихо проговорила Сеамни. – Не знаю, кто они, откуда, чего хотят, – но помогают!

– Жаль только, не присоединились к нам в преддверии Всебесцветной Башни, – заметил Император.

– Боюсь, что и не присоединятся, – покачала головой чародейка. – Эта магия не от мира сего, не мельинская. И тем, кто бьётся сейчас с козлоногими, нет дела до наших собственных дрязг. Там чувствуется и ещё какое-то волшебство, но его я понять уже не могу. Несмотря на новые силы. Я бы и раньше этого не почувствовала, но так уж совпало… да и пламя они распалили – выше неба.

– Что ж, возблагодарим судьбу за этот маленький подарок. – Император торопливо облачался в броню. – Нельзя терять ни дня. А Радуге послать гонца, чтобы немедля прекратили детоубийства. Конечно, они не послушают, но… А легионам – марш, марш, марш!..

…Радуга ещё пыталась сопротивляться. Когда Серебряные Латы вплотную приблизились к Мельину, мятежная часть Шести Орденов вновь прислала посольство, всё ту же Шённес, гордо бросившую, что «твоя неумная шутка нас не запугает» и что «Радуга больше не сдерживает орду. Она обрушится на тебя, неразумный и недостойный короны сын Императора, и тогда горе тебе!..»

– Не смею препятствовать, – ядовито поклонился Император. – И желаю удачи в столь благородном начинании.

…Голубиная почта вскоре принесла весть, что твари Разлома вновь поползли на запад, но теперь они не мчались, пожирая лиги, они едва тащились, в день одолевая едва ли восьмую часть обычного перехода легионов.

Конгрегация же решила Мельин не сдавать. Императора встретили наглухо замкнутые ворота и гордые знамёна знатных родов, щедро украсившие стены и надвратные башни. Легионы поломали бы зубы о столичную твердыню; всё, о чём в своё время толковал Брагге проконсул Клавдий, вышло бы справедливо и для имперской армии: крепкие и высокие стены, близость воды, обильные запасы.