Было у нас несколько вариантов побега. Сначала был план побега через чердак. Попытались оторвать доски потолка, но на наш шум вышел солдат из караульного помещения. Он что-то недовольно буркнул и ушел. Мы прекратили попытки разобрать потолок. Вторым был вариант побега через туалет. Мы хотели распилить там решетку, привязать к ней проволоку и спуститься по ней во двор. Мы даже сумели принести моток толстой проволоки, убедив немцев, что она нам нужна для сушки белья. Но слабым звеном в этом плане было то, что нашим туалетом пользовалась охрана. Они могли заметить распиленную решетку. Тем более что был заведен порядок: при появлении кого-нибудь из немцев в туалете мы должны были немедленно его покинуть. Также мы опасались, что ослабевшими руками можем не удержаться за скользкую проволоку.

У нас созрел план побега через третий этаж. Помещения этого этажа немцы использовали под склад награбленного имущества. Там хранилась мебель, захваченная у евреев. Еще этот план выгодно отличался от первых двух тем, что можно было безопасно спуститься вниз. Дело в том, что на первом этаже была кухня, на втором — столовая для заводских рабочих. Четвертый этаж был отведен для содержания военнопленных. В левом крыле были советские пленные, а в правом — французы. Чтобы пленные не встречались с немецкими рабочими, уже после нашего прибытия с противоположной стороны для пленных была выстроена массивная деревянная лестница на четвертый этаж. И мы ходили к себе в казарму, минуя столовую, не портили своим видом немецкий аппетит. Лестница доходила до площадки четвертого этажа, и мы, и французы попадали через это окно в казарму. Сразу бежать через нее мы не могли, так как от помещения казармы ее отделяла каптерка, напротив которой находилось помещение охраны.

В одно из воскресений нас не повели на работу в цеха. Мы остались в казарме. Один из нас случайно наступил на половую доску возле печки и обнаружил, что она плохо прибита. Подошел переводчик с полицаями и оторвали ее от пола. Потом оторвали еще две доски. Получился лаз на третий этаж. В него спустились полицаи. Через некоторое время они вылезли, держа в руках по бутылке вина. Нас всех переводчик предупредил, чтобы мы молчали. Если кто проболтается, то переводчик свалит всю вину на доносчика. Проем заложили досками и просили не наступать на это место.

В следующие дни эта троица еще несколько раз лазала на третий этаж. Они набрали еще вина, отрезы ткани и еще что-то. Так долго продолжаться не могло, так как немцы в любой момент могли обнаружить пропажу вещей и тогда наш побег не удастся. Решаем бежать в следующее воскресенье, предварительно сделав разведку.

И вот в одну из ночей, когда все в казарме уснули, Николай Тимошинов осторожно спустился в лаз. При каждом шорохе внизу мы вздрагивали. Вдруг немецкая охрана что-то услышит! Вслед за Николаем спустились Василий и я. Василию хотелось самому посмотреть путь побега. Спускаться нам было удобно, так как внизу под разобранными досками стояла упакованная в чехлы мебель. На нее-то мы и вставали, спустившись в дыру. Мы убедились, что пристроенная лестница только чуть-чуть была в стороне от окна третьего этажа. А самое главное — на окнах не было решеток! Сразу же мы проверили шпингалеты, легко ли они открываются. Окрыленные успехом, мы, радостные, вылезли обратно и аккуратно заложили лаз досками. Теперь нам осталось только ждать воскресенья. Предвкушая скорое освобождение, мы улеглись на свои нары.

Но суббота нам преподнесла неприятный сюрприз. В конце этого дня, на закате, немцы впервые за все время вывели нас, русскую группу, и французов на прогулку перед нашим зданием.

Наслаждаемся последними лучами закатного солнышка и, как можем, беседуем с французскими пленными. Среди них выделяется своей внешностью один, низкорослый, коренастый, с выпуклым лбом лысый француз. Его товарищи прозвали Лениным. Сходство усиливает его рыжеватый цвет волос. Где словом, где жестом выясняем, что группа из трех французов, во главе с «вождем пролетариата», тоже готовит побег. Мы предложили бежать вместе. Но неожиданно получили отказ. Они сослались на то, что мы плохо знаем немецкий язык. Мы, отойдя в сторонку, с тревогой обсудили это сообщение. Если кто-то попытается бежать до нас, то наш побег срывается. Тогда мы решаем бежать сегодня же ночью — другой возможности не будет.

Ночь началась неудачно. Авиация союзников в густых сумерках бомбила какой-то соседний город, и зарево долго полыхало в светлом летнем небе. Встревоженная бомбежкой охрана долго в эту ночь не спала, слышались голоса и шаги.

С 4 на 5 июня 1942 года, в ночь с субботы на воскресенье, мы вскрыли пол возле чугунной печки.

Вдруг один из пленных проснулся и подошел к нам. Мы предложили ему бежать вместе с нами. Он сказал: «Ребята, я очень ослаб и не хочу быть вам обузой. Я не смогу выдержать такой путь, тем более что недавно меня сильно избили немцы. Вы спускайтесь, а я за вами заложу доски. Счастливого вам пути на Родину!» Этого человека я давно приметил, да и немцы его «примечали» за внешность еврея. Часто они его били без причины. Стараясь не шуметь, мы спустились на третий этаж. Сразу же над нашими головами с тихим стуком закрылась досками брешь.

Осторожно спустились по шкафам, покрытым тканью и бумагой. Стараясь не делать шума, исследовали помещение третьего этажа. Нет-нет да и заденем предательски шуршащую обертку. Над нашими головами слышатся шаги и голоса немецкой охраны. Все может сорваться от малейшей нашей неосторожности. Подошли втроем к выбранному заранее окну. От волнения долго не можем справиться с тугим шпингалетом. Но вот наконец в душное и пыльное помещение ворвался свежий ночной воздух. Воздух свободы! Первым встал в проеме окна Василий и шагнул на лестничную площадку. Вот он уже протянул руку Николаю, тот шагнул на лестницу. Вот и мой черед настал. С замиранием сердца я шагнул в сумрак ночи. Вот мы уже втроем стоим на площадке. Осторожно, друг за другом, спускаемся по лестнице до первого этажа.

Шепотом посовещавшись, решаем навестить немецкую столовую, запастись провиантом. Дверь оказалась незапертой, и мы вошли в столовую. В зале расставлены столы и стулья. Кухня отделена от зала стеклянной перегородкой. Василий с Николаем подняли раму окна в перегородке и попали на кухню. Я придерживал раму, пока они залезали и были на кухне. Вдруг странный скрежет и шуршание заставили тревожно екнуть сердце. Оказывается… большие настенные часы готовятся отбить время. Ребята уже подают мне добычу: хлеб, масло, соль и спички. И еще небольшой кусок колбасы! Сосчитал хлеб — семь буханок, на первое время хватит. И в тот момент, когда ребята вылезали обратно через окошко, часы громко отбили два часа. Мы похолодели от неожиданности.