– Чушь какая-то...

Подумал - и на всякий случай добавил:

– Ах ты козлина душной...

Копьеносцы подошли к Михалычу, но бить, тем более убивать, не стали. Один просто показал пальцем в стену и произнес одно слово. На сей раз он понял без перевода. "Туда!"

Копьеносцы лишь приблизили оружие к животу Михалыча, чтобы показать серьезность намерений. Убедившись, что гость из неведомых миров не собирается тупить, местные военные отодвинули оружие. Один из бойцов быстро и ловко связвал руки, завязал глаза черными тряпками и повел прочь. По шелесту листвы, пению птиц и теплому солнцу Михалыч определил: они оказались в лесу, на прогалине. Тут был день, и то ли поздняя весна, то ли лето, то ли ранняя осень... Словом, теплое время года Потом свет солнца померк, обоих потащили куда-то вниз.

– Стаххэ, - кратко сказал один из вояк. Но, сообразив, что его просто не поймут, двое громил подхватили его за руки. Поскольку ноги больно стукнулись о ступеньку, Михалыч определил: лестница ведет вниз. Вот и первое слово на местном наречии: означает оно или лестницу, или ступень.

– Кхетхэ, - велел тот же голос. Не зная, что от него хотят, Михалыч спросил: "А?" - и едва не расквасил лоб о низкую притолоку. "Пригнись!" - мысленно перевел кто-то не в меру ехидный. Только там, где свет окончательно померк, с глаз сорвали повязку. Потирая наливающуюся шишку на лбу, Михалыч озадаченно осмотрелся.

Больше всего помещение напоминало оставшийся с войны блиндаж - под Тулой во времена его детства такой еще был. Дети не мыслили без него игр в войнушку. Потом, правда, окраину застроили, на месте блиндажа встала паннельная пятиэтажка. Но в памяти остались и потемневшие от сырости бревна, и копоть на потолке, и едва уловимый запах кожи и ружейного масла - запах, будивший у мальчишек воображение, а у тех, кто постарше, воспоминания о великой беде. На его счастье, Михалыч относился к первым, а не вторым.

Вот только не было тут ни пацанов в перешитых отцовских шинелях и гимнастерках, ни даже серьезных мужчин с винтовками Мосина. Только не менее серьезные парни с копьями.

Один из копьеносцев указал наконечником в угол. Можно качать права - и в лучшем случае развеселить пленителей. В худшем - нарваться на удар копья в живот, а то и что повеселее. Если он каким-то образом попал в средневековье, нравы тут должны быть простые, как в Чечне. А если вспомнить рассказы отца о Великой Отечественной... Михалыч никогда не бывал на войне, но нетрудно сообразить: вояки не остановятся перед применением оружия. И оно у них не для красоты. Почему-то никакими толкиенистами, или как там зовут этих сумасшедших, тут и не пахло.

Убедившись, что пленник сидит, не пытаясь сопротивляться или бежать, воины вышли. Хлопнула дверь, со скрипом вдвинулся в паз массивный деревянный засов. Эх, ножовку бы сюда... Ага, а еще автомат Калашникова пожелай, или, там, атомную бомбу...

Едва воцарилась тишина, Михалыч глубоко задумался. Копья, одежды какие-то древние, вся эта природа... "И куда мою тачку дели?!
– почесал седеющую голову мастер.
– С перестройки на ней езжу - и ни разу не ломалась! А тут... как представлю, что какая-нибудь сволочь мою красавицу..." Случившееся выбивало из колеи своей фантастичностью, отсутствие рационального объяснения пугало куда больше пресловутых копий. "Отставить панику!
– пришлось одернуть себя.
– Думай! Все по порядку!"

Итак, копья. Михалыч мог поверить, что их делали менее умелые собратья по нынешнему ремеслу. В конце концов, вряд ли у них у всех за плечами почти тридцать лет работы на оборонном заводе, высшее техническое образование, да и импортное оборудование, на котором можно, при желании и умении, делать "калаши" не хуже заводских. Наверняка многие вольные мастера еще употребляют кузнечный молот и зубило. Но и они бы использовали железо заводского изготовления - очищенное от примесей, прокованное, отшлифованное. Может, вообще бы нержавейку взяли. А тут такое впечатление, что они сами нашли руду, сами выплавили, причем в самодельном же тигле вовсе средневекового образца. Сами и проковали. И гвоздь, на котором крепится массивная втулка - тоже не заводского изготовления, уж это Михалыч мог определить.

Это ж сколько мороки, а результат так себе! Зачем выплавлять самодельное - качества, прямо скажем, дерьмовенького - железо, когда вокруг сколько угодно заводского? Возьми любую железяку на автосвалке, заточи края, приделай рукоять, гарду - и вот тебе меч куда лучше тех, что делали в средние века. То же - с копьем. А хочешь "настоящие средневековые" - есть магазины антиквариата, где продается, в том числе, и его продукция. С некоторыми из них у Михалыча были долговременные контракты. Но и его копья и мечи все-таки были из современных сталей. А такое железо используют, только если нет ничего лучше.

И объяснение напрашивается одно: нет тут ни заводов, ни машин... ни кино. Да и водки тоже. Хорошо, если есть веселенькие девочки, что называются на "п". А может, тут и древнейшая профессия еще не народилась.

Значит, с местным уровнем металлургии разобрались. Пожалуй, кое-какие его знания окажутся тут вполне востребованными, может, удастся сделать и порох. Михалыч Завоеватель! Звучит-то как...

Остался второй вопрос, на который, похоже, хрен ответишь. Про Россию тут точно слыхом не слыхивали. И про США тоже. А вообще тут будет хорошо, если язык выучить. "Научу кого-нибуть приличный чугун лить, он сразу всех побеждать начнет, а меня наградит, - решил он.
– Мне бы только язык выучить, расклады местные уяснить. А с этими... Нет, с ними лучше пока не связываться. Чует сердце, нравы тут совсем простые, человека шлепнуть - вообще не проблема..."