Но эти четыре концепции должны указывать не на четыре элемента, составляющих целое, а скорее на четыре свойства, или атрибута, любой вещи, так же как на Земле вещь может быть горячей, блестящей, тяжелой и находиться в движении. Так как эта Вселенная едина и неделима в ее пассивной непроявленной форме, этот хаос для нас является несуществующим (Замечание: для вас, но зачем говорить за других?), но повсюду в нем рассеяны центры активности, или эволюции, и если и когда преобладает активность, эти части целого дифференцируются, а там, где это происходит, однородность прекращается. Таким образом, дифференциация происходит благодаря:

1) большей или меньшей взаимной близости молекул;

2) их большей или меньшей разреженности;

3) переменам их полярности.

Вопрос. Что означает пункт 2? Как могут первичные молекулы становиться более худыми или толстыми – ех nihil [448] , и т.д.?

Ответ. Я не думал, что атомы рассматриваются вами как nihil. Разве в науке молекулы не рассматриваются как составные атомы? Ваша наука знает только о таких составных молекулах, а первичный атом является для нее гипотетической абстракцией и всегда останется таковой. Наука ничего не может знать о природе атомов вне сферы следствий на ее планете [449] , и даже этот атом она называет неделимым, а мы – нет, ибо мы знаем о существовании и свойствах вселенского растворителя – сущности Панчамахабутам – пяти элементов. Даже существование атомов, составляющих невидимую среду, через которую проходит сила, мгновенно магнетизирующая короткий железный стержень, помещенный в центр обруча два ярда диаметром, вокруг которого намотана проволока, плотно покрытая натуральным каучуком, – даже существование таких атомов, говорю я, остается открытым вопросом, и наука, озадаченная и недоумевающая, не может решить, есть ли это действие на расстоянии без наличия некой таинственной среды или с ним – или же что?

Эта дифференциация в активности есть проявление, и все, дифференцирующееся таким образом, начинает существовать, или становится нами воспринимаемым. Каждый центр активности (а они бесчисленны) отмечает солнечную систему, но эти центры все же rari nantes in gurgite vasto [450] , висят во всепроникающем океане непроявленной Вселенной, из которого беспрестанно развиваются новые проявления и в забвение которого вечно возвращаются те, чей цикл завершен.

Чередования активности и пассивности составляют циклический закон Вселенной. Как у микрокосма – человека – есть дни и ночи, часы бодрствования и сна, так они есть и у Земли, которая, будучи макрокосмом относительно него, есть микрокосм относительно Солнечной системы; так они есть и у последней, которая также, будучи макрокосмом относительно планеты, сама является микрокосмом относительно Вселенной. Что у самой Вселенной тоже должны быть свои дни и ночи активности и пассивности, возможно, следует из аналогии, но если так, то они охватывают невообразимые периоды, и этот факт остается непознаваемым наивысшими разумами, обусловленными во Вселенной.

Вопрос. Правильно ли это? Если нет, то, когда вся Вселенная уходит в пралайю (каков ваш тибетский термин?), как может кто-либо что-нибудь знать об этом?

Ответ. Maha bar do – так называется период между смертью и перерождением человека, а также Chhe bar do.

Об этом можно знать, ибо это лишь наше тщательное исследование, или, как вы говорите, – [вывод] по аналогии.

Размышления.

Ночь Солнечной системы, пралайя индусов, Maha bar do, или великая ночь ума, тибетцев, подразумевает распад всех форм и возвращение части Вселенной, занятой этой системой, в свое пассивное непроявленное состояние – пространство, наполненное движущимися атомами. Все остальное исчезает на время, но материя, которую представляют эти первичные атомы (временами объективная, временами потенциальная, или субъективная, иногда организованная, иногда неорганизованная), – вечна и неразрушима, а движение есть непреходящая жизнь (сознательная или бессознательная, смотря по обстоятельствам) материи. Поэтому даже во время ночи ума, когда все остальные силы парализованы, когда как Chyang, всезнание, так и Chyang mi shi kon, невежество, спят, и все другое отдыхает, эта латентная бессознательная жизнь непрестанно поддерживает слепое безрезультатное и бесцельное движение молекул, которым она присуща, inter se [451] .

Ответ. Почему бы ему быть более бесцельным и безрезультатным, чем бессознательное слепое движение атомов в любом зародыше, готовящемся к возрождению?

Вопрос. Солнечная система исчезла даже для высших разумов в других солнечных системах.

Правильно ли это? Могут ли Планетные Духи каким-то образом воспринимать пассивные небытийные части Вселенной?

Ответ. Могут.

Вопрос. Я знаю, что Адепты могут изъявлением воли создавать формы из космической материи, но, вероятно, эта космическая материя на много степеней отстоит от той, которая существует в пассивной латентной Вселенной и которую, возможно, скорее следует называть потенциальной, нежели космической материей.

Ответ. Потенциальность – это возможность, а не действительность. Найдите более точное слово.

Размышления.

Но ничто не уничтожается, так же как ничто никогда не создается; только эта недавно активная, организованная, проявленная и существующая часть Вселенной, теряя всю дифференциацию своих частей, переходит в свое первичное, пассивное, однородное, непроявленное и в отношении всех разумов несуществующее, или непостижимое, состояние. Она возвращается в хаос.

Если спросить: откуда происходят эти чередования активности и пассивности, ответ такой: они суть закон, присущий Вселенной. (Здесь последовало бы ваше замечание, аргумент о ненужности создания никакого разума вне самоуправляемой Вселенной.)