Конечно, ты рассуждаешь здраво, — согласился учитель. — Я бы на месте-твоих преследователей тоже поступил бы точно так же. Но что бы ты сказал, если бы они считали тебя мертвым?

—Мертвым? — Трогвар даже поперхнулся от неожиданности. — Учитель, вы хотите сказать…

Ну разумеется, — с легким оттенком самодовольства изрек мертвый маг. — Это ж всем известно: самый надежный способ спрятать беглеца — сделать так, чтобы его не искали. И мы с Гормли попросту подкинули им твое мертвое тело. Быстро сотворили гомункулуса… и дело сделано. Они поверили, и Атор, и даже эта хваленая Владычица! Ты для них мертв, — маг хихикнул, — а мертвых преступников уже, поверь, не разыскивают.

Почему же ты не сказал мне этого раньше, о учитель? — поразился Трогвар. — Ну, во-первых, ты не спрашивал, а во-вторых, это было необходимо для тебя самого. Ты делал поразительные успехи в боевой магии, потому что все время неосознанно готовился отразить штурм. Право же, я досадую, что ты задал этот вопрос, — небось станешь теперь отлынивать!..

Трогвар облегченно рассмеялся:

Отлынивать? И это, после того, как вы дважды спасли меня? Да никогда, ни за что, учитель!

Ну, мой мальчик, теперь, я думаю, ты уже готов к тому, чтобы самому сплести заклятие, которое откроет для тебя картины прошлого, — высокопарно произнес мертвый маг в один из последних дней мая. — Время пришло!

Когда позволено мне будет приступить, о учитель? — почтительно осведомился Трогвар. — Я могу начать немедленно. Звезды мне благоприятствуют.

Да, звезды благоприятствуют… — эхом откликнулся маг. — Сегодня нам предстоит необыкновенная, решающая ночь. Твое прошлое скрывает слишком много покровов, и от этого ты мучаешься неизвестностью. Эти покровы пришла пора сдернуть. Приступая немедленно.

Необыкновенная, решающая ночь… Трогвар ни разу не слышал от наставника подобных слов.

День прошел в непрерывных хлопотах. Следовало приготовить множество необходимых ингредиентов: оживление прошлого требовало заклятий из арсенала Предметной Магии, той самой, для которой нужны так называемые волшебные камни, травы, другие вещи, вроде черепа новорожденного дракона или пера из крыла птицы-феникса. Великое множество подобных магических аксессуаров хранилось в кладовых Красного замка, и лишь Гормли с его необъятной памятью мог помнить, где находится каждый из них.

Кусочек плавника левиафана… оплавленный, черный осколок одной из великих Костей Земли… легчайший комочек пуха одного из двух орлов Ямбрена… и крошечное золотое зеркальце, по слухам, когда-то от скуки выплавленное самим Ямертом, хозяином Солнечного Света — воплощения всех Четырех Стихий.

Пыхтя, начертить на полузаклинательного покоя в главной замковой башне знаменитую пентаграмму, очень похожую на те, что использовались многими из Нижних Миров Великой Сферы; однако в выписанной Трогваром четыре луча были направлены по всем четырем сторонам света, а пятый изображался идущим через воздух к заветному темно-зеленому камню, когда-то самолично созданному основателем Замка, Старым Драконом, и до сих пор хранящему немалую толику его древней силы.

В вершину каждого из четырех нарисованных на полулучей положить по одному из приготовленных предметов — плавник к востоку; осколок кости к югу, комок пуха к западу и зеркальце к северу, самому же встать в вершину пятого, проведенного по воздуху луча.

Стоя там, снять одежды; омыться заранее приготовленной тафтой водой, только-только доставленной с горных ледников; натереться благоуханными бальзамами из масел далеких душистых пальм Южного Континента — масел, собранных в строго высчитанные, раз в столетие случающиеся дни, когда деревья эти впитывают в себя всю щедро расточаемую Ялини силу, — одни они из всех зеленых растущих созданий способны отдавать другим царственный дар богини.

Прочесть… произнести… воззвать… и проделать еще немерено скучных ритуальных действий, прежде чем окончательно померкнет день и великая ночь властно заглянет в окна. Пусть к тому времени и ноги, и спина затекли и онемели от неподвижности, пусть смертельно хочется пить — когда угасает последний солнечный луч и Тьма до времени становится полновластной хозяйкой земных пределов, тогда откроется дверь, в заклинательный покой осторожно, бочком, протиснется Гормли и встанет у северного луча пентаграммы. Встанет, кинет один быстрый взгляд на Трогвара — можно ли начинать? — и, получив утвердительный кивок Крылатого Пса, осторожно откроет сложенные до этого коробочкой ладони.

И вспыхнет свет, тонкий язычок живого, но холодного пламени забьется на заскорузлой, бугрящейся мозолями руке привратника. Он осторожно склонится над золотым зеркальцем, отраженный полированным металлом луч упадет на плавник левиафана… и тогда начнутся настоящие превращения.

И все произошло именно так, как и представлял себе Трогвар. Не знал он одного — каким путем пойдет магический луч, отразившись от солнечного зеркальца. Символу какой из трех оставшихся стихий выпадет стать проводником Трогвара в мир давно ушедшего прошлого. Здесь крылось также и предсказание: орлиный пух, знак Воздуха, предвещал удачу и легкость, морской плавник — туманность и запутанность предстоящих видений, ну а осколок Земной Кости мог предвещать трагедию и смерть…