Если бы. Во второй раз чуда не произойдет.

Тем более в третий.

Добравшись до конца причала, я смотрю в воду, которая сегодня гневного зеленого оттенка. Она кипит и пенится, ударяясь о волнорез. На воде качается чайка, которая, судя по виду, страдает от морской болезни. Пена напоминает рекламу шампуня…

Я смотрю на море, и мысли куда-то уносятся. Так много событий за короткое время. Разрыв с Джеймсом, опухоль, отъезд из Лондона, «роман» с Гэбриелом, смерть Джуэл, уход Олли… Список кажется бесконечным, и я устала, страшно устала, пытаясь постичь смысл происходящего. Раньше я бы достала записную книжку и написала что-нибудь успокаивающее, но в последнее время дар меня покинул.

И не только он.

Я закрываю глаза и делаю медленный вдох. Не стану плакать. Иначе не смогу остановиться.

— Как красиво, — говорит кто-то за спиной.

Горе меняет людей, но я готова поклясться, что это голос Олли. Я чувствую пристальный взгляд — он буквально обжигает.

— Чудесное место, — соглашаюсь я.

— Я не о деревне.

Я оборачиваюсь и кричу от радости. Олли действительно здесь, на лице у него — очаровательная кривая улыбка, на щеках играют ямочки, вокруг глаз — лучики. Саша крутится под ногами и так оглушительно лает, что целая стая чаек, отчаявшись устроиться на крыше магазина, срывается с места и громко кричит в знак протеста.

Зато я и не думаю протестовать, когда Олли притягивает меня к себе.

Вот еще.

— Прости, — говорит мой любимый. — Кэти, пожалуйста, прости.

Он касается моего лица, целует в лоб, в нос, в мокрые щеки и, наконец, в губы.

— Все будет хорошо, Кэти, — шепчет Олли в промежутке между поцелуями. — Все будет хорошо…

Губы у него мягкие, как свежий хлеб, но гораздо аппетитнее. Я целую его в ответ и боюсь выпустить из объятий, как будто Олли вновь исчезнет. Саша носится вокруг как сумасшедшая.

— Прости, — снова и снова повторяет Олли. — Прости, что так сорвался. Я не знал, что Джуэл умерла. Вел себя как полный идиот, потому что страшно ревновал к Гэбриелу. Ты сможешь меня простить?

— А ты прости, что я не призналась сразу, — говорю я. — Я хотела сказать, что Гэбриел гей, но не успела…

— Ого! — У Олли глаза лезут на лоб. — Ну-ка повтори. Гэбриел Уинтерс — гей?

— Они с Фрэнки вместе уже давно. Гэбриел платил мне, чтобы я притворялась его подружкой. Что-то вроде подработки на лето. Честное слово. Мы никогда не были настоящей парой.

У Олли буквально отвисает челюсть.

— Ты видел сегодня утреннее шоу? — спрашиваю я. — Гэбриел признался Филу и Холли. И всей Британии. Неужели не видел?

Он явно недоумевает.

— Не видел?

Кэти, у меня обычный трейлер. Там нет телевизора.

Слава Богу, хотя бы плитка есть.

— Но если ты не видел эту передачу, — говорю я, глядя в его кофейные глаза, — если ничего не знаешь… то почему ты здесь?

Олли ласково гладит мою щеку.

— Я увидел в «Таймс» некролог. Мне сделалось так горько при мысли о том, что ты сейчас одна… Я знаю, как ты любила Джуэл. Вдруг стало плевать на Гэбриела, плевать на все — лишь бы снова увидеться с тобой.

Он целует меня и тут же отстраняется, качая головой.

— Скажи что-нибудь, — шепчу я. — О чем ты думаешь?

О том, что это потрясающе. Надо же, Фрэнки хранил секрет Гэбриела. Он ведь болтлив как сорока. Олли удивленно свистит. — Гэбриел Уинтерс действительно гей и встречается с Фрэнки?

Я киваю:

— Они настоящая пара. У них даже есть пудель по кличке Пушок. Конечно, я сделала глупость, когда согласилась на предложение Гэбриела, Ол, но я ведь действительно думала, что ты помолвлен… — От мучительного воспоминания перехватывает горло. — Думала, что опротивела тебе…

Черт возьми. Я снова плачу.

— Эй, не плачь, — говорит Олли, продолжая меня целовать. — Все будет хорошо…

— Знаю, — отвечаю я. — Поэтому и плачу…

— Я не хочу, чтобы люди видели тебя с красными глазами и мокрым носом. — Олли бережно вытирает мое лицо рукавом куртки. — Иначе они решат, что я огорчил свою будущую жену…

Я смотрю на него.

— Это предложение? Если да, не очень-то оно романтическое…

— Ну извини. — Олли застенчиво улыбается. — Получилось не вполне так, как я рассчитывал…

— Ты действительно этого хочешь?

— Конечно, хочу! — отвечает он. — Оба мы не умеем ходить на свидания, поэтому, может быть, ну их к черту? И потом, я уже знаю все твои дурные привычки, но тем не менее по уши влюблен.