— За Кэти Картер, ее новую карьеру и романтического героя!

Когда мы чокаемся, я стараюсь выглядеть независимой и сильной, но, честно говоря, чувствую совершенно обратное.

Мне очень одиноко.

И страшно.

— Следующая станция — Лискерд!

Не успеваю я опомниться, пассажиры набиваются в вагон, точь-в-точь как сардины в бочку. Моя ручка зависает над страницей новенького блокнота, и на мгновение я задумываюсь, куда делась Миландра и ее замок.

Никогда еще время не текло так медленно, как во время путешествия в Корнуолл. В школе мне казались нестерпимо скучными уроки математики, но они не идут ни в какое сравнение с поездкой в переполненном вагоне. От моего соседа несет потом, и я, начиная с Рединга, вынуждена дышать ртом и сопеть, как Дарт Вейдер. Ума не приложу, отчего я так устала, сидя на одном месте. Вроде бы уже пора привыкнуть. Будь сидение на месте олимпийским видом спорта, я бы наверняка получила золотую медаль.

Я отправляюсь в вагон-ресторан, качаясь от толчков поезда и налетая на пассажиров. Разжившись кофе и шоколадкой, возвращаюсь на место, причем вновь приходится протискиваться мимо соседа-вонючки и изгибаться, чтобы не разбросать чужой багаж. Я жую и надеюсь, что приняла правильное решение. Обычно когда я чувствую себя несчастной, то иду в магазин и трачу уйму денег, так что моя кредитка буквально просит пощады, но на сей раз отчего-то этот вариант не привлекает — возможно, потому, что отныне придется экономить. Еще я получила несколько оригинальных писем от Джеймса, в которых он просил меня оплатить некоторые счета и даже закладную.

Пусть засунет их себе в задницу. С какой стати я должна платить? Мы больше не живем вместе, и потом, Джеймс зарабатывает вчетверо больше, чем я. Пусть с его проблемами разбирается Элис Сэвилл.

Я смотрю в окно. Поля и равнины проносятся мимо, сливаясь в зеленую ленту. Вокруг и впрямь очень красиво. Как бы странно это ни звучало, но я никогда еще не путешествовала на запад дальше Девона, поэтому нынешняя поездка — настоящее приключение. Я смело еду туда, где никогда не бывала, и перед глазами разворачивается удивительная картина, совсем как в кино. Свежевспаханная земля — потрясающего красно-кирпичного оттенка — кажется удивительно яркой по сравнению с темными лесами и синим небом. Маленькие домики на опушках рощ напоминают островки в огромном океане злаков и трав. Для жительницы Илинга, где люди чувствуют себя неуютно, если живут дальше чем в пяти минутах езды от магазина, все это незнакомо и приятно. Может быть, я обрету утешение на лоне природы, точно какая-нибудь романтическая литературная героиня? Жаль, что Вордсворт монополизировал рынок романтической поэзии лет триста назад, иначе, несомненно, моя смятенная душа породила бы какую-нибудь трогательную балладу.

Самый приятный момент путешествия — когда поезд пробирается по извилистому участку так близко к морю, что можно буквально достать до воды рукой. Я словно попала в иной мир — сверкающее море ничуть не похоже на грязно-коричневые воды Темзы, а медленная и певучая речь пассажиров — на резкие интонации подростков в школе. Рыбачьи лодки и серфингисты под яркими парусами заставляют вспомнить об Олли. Будь он здесь, наверняка бы стоял, прижавшись носом к стеклу, и объяснял, каким образом они держатся на воде и какие маневры проделывают. Олли весь день может говорить о серфинге, если получит такую возможность.

Впрочем, мы почти не разговариваем. Олли едва нашел время проводить меня и ворчливо пожелать удачи. Судя по всему, отрицательное обаяние Нины передалось ему.

Как я и обещала Джуэл, взяла в школе творческий отпуск и намерена некоторое время пожить у Мэдди в надежде начать писательскую карьеру. Мэдди страстно желает познакомить меня с местными талантами, и, разумеется, я восстановлю свой роман — именно с этой целью Фрэнки купил мне на вокзале новый блокнот.

— Ну что, детка, — спросил он, когда мы дошли до платформы, — ты уверена?

Фрэнки с опаской отнесся к моему решению пожить у Мэдс. Хотя, с его точки зрения, мужчина в платье — это прекрасно, он не питает особых иллюзий насчет Ричарда, а я не смею признаться, что Мэдс не предупредила мужа о моем приезде. Мы решили, что лучше поставить его перед фактом. В конце концов, что он сможет сделать, когда увидит меня? Ричард ведь священник.

— Абсолютно уверена, — ответила я. — Я больше не могу тут торчать. Джеймс сводит меня с ума. И потом, лучше оставить Олли и Нину в покое.

Гладкий лоб Фрэнки морщится.

— В голове не укладывается… Нина совершенно ему не подходит. Может, лучше остаться здесь и убедить Олли бросить Нину? А тебя наверняка возьмут обратно в школу, если ты хорошенько попросишь…

— Я не хочу возвращаться в школу. Кошмар с опухолью заставил меня очнуться. Не важно, насколько это трудно, — но я буду жить дальше, даже если в конце концов надорвусь.

— По-моему, ты поступаешь правильно, — наконец сказал Фрэнки, подсаживая меня в вагон. — Джуэл права: ты почувствуешь себя намного лучше, если займешься делом и попытаешься забыть Джеймса, вместо того чтобы рыдать. Чего достиг бы Гамлет, если бы сидел сиднем?

— Гамлет сошел с ума и умер, — напомнила я.

— Правда? — удивился Фрэнки. — Никогда не мог досмотреть пьесу до конца — чересчур мучительно четыре часа смотреть на хорошеньких мальчиков в трико и сознавать, что тебя близко к ним не подпустят. Обычно приходилось бежать из театра и идти в бар, чтобы успокоиться.

Он с усилием выныривает из моря воспоминаний и без особой охоты вновь переключается на Кэти Картер.

— Помнишь, что я говорил о Гэбриеле Уинтерсе?