Только лучший порядок ведь там, Где порядка вовек уже нет.

– Эй, червяк-переросток! Вставай! – не оборачиваясь, бросил чародей. – Мы подплываем. Там тебя ожидают разнообразные встречи и изысканные удовольствия. Ручаюсь, гоняться за ящерицами и просить их о любви тебе после этого уже не придется. С сими придатками ты расстанешься прежде всего.

Любого труса можно довести до полного бесстрашия. Если постоянно бить, бить и бить, трус мало-помалу перестанет скулить и просить пощады – он может броситься на своего мучителя, прекрасно понимая, что это самоубийство, и желая лишь одного – прекратить мучения. Для Хисса слова о "бесполезных придатках" стали последней каплей.

Сильный, верткий, и ловкий, Хисс рванулся вперед с быстротой атакующего удава. Вцепиться в этого гада, обхватить его, оплести ногами и хвостом, чтобы вместе отправиться на дно. Ничего иного змеиный царь уже не желал.

Акциум, не повернувшись, ловко лягнул его ногой в брюхо, да так, что Хисс перелетел через борт, с громким всплеском погрузившись в воду. Вслед ему летел ехидный хохот мага.

Хисс нырнул. Он мог довольно долго обходиться без воздуха; если у него есть шанс добраться до ворот...

Внезапно вся вода осветилась – вся толща, до еле-еле различимого дна на страшной глубине. Хрустально-прозрачная, она словно бы источала свет, и Хисс увидел впереди себя стремительно поднимающиеся со дна извивистые тени. О, радость! Сородичи! Уж с ними-то он сумеет договориться... Неужто Акциум настолько просчитался?

Однако это оказались не змеи – и вообще не животные. Растущие хищные твари, ненавидевшие всех, кто может перемещаться, – со дна поднимались бесчисленные ловчие стебли. Хисс метнулся вправо, влево – смертоносный лес окружал его со всех сторон. На мгновение мелькнула мысль – может, так око и лучше? Сейчас... какое-нибудь взрывное заклятие помощнее... чтобы прихватить с собой этого Акциума...

Бок обожгла мгновенная боль. Дернувшись, Хисс рванулся вверх, что есть сил загребая руками и ногами. Наверх, наверх, в лодку!... Спасение только там!...

Акциум со всей силы опустил жесткий каблук сапога на перепончатые пальцы змеиного царя, судорожно вцепившиеся в борт лодочки.

– Нет, нет, ты ведь так хотел поплавать!

Хисс взвыл, однако второй ожог заставил его едва ли не воспарить над водой. Он тяжело плюхнулся на дно и тотчас получил носком сапога в шею.

– Он тут еще кидаться на меня будет!

Ослепленный болью, раздавленный, сломленный, Хисс съежился на корме и заскулил. Жить! Жить! Жить! Лизать пятки своему повелителю, чистить его нужник, но только бы жить! О, он отринет все мысли о мести, он никогда не попытается мстить таким могущественным повелителям...

– Вот теперь ты мне больше нравишься. – Акциум слегка пнул змеиного царя в бок. – Давай за мной. И без глупостей – только себе навредишь. Весь Тайный Совет уже собрался, чтобы... гм... поприветствовать твое обгадившееся величество. Лодку, кстати, выскребешь до блеска – даже если тебя приговорят к смерти.

От страха с Хиссом случилась "медвежья болезнь"...

Вода за их спинами медленно угасала, но еще были видны пологий берег и полукруглая арка. За ней залегала сплошная чернота.

Хисс затрясся так, что не смог идти дальше. Акциум прикрикнул раз, другой – не помогло; тогда он щелкнул пальцами, и от воды к дрожащему царю поползло многоглавое страшилище, распахнув все семь обильно уснащенных зубами пастей. Хватило одного легкого укуса, чтобы Хисс, ревя от ужаса, вприпрыжку бросился вперед по тоннелю.

Тварь сразу повернула назад.

Хисс с ходу миновал поворот – и внезапно под его ногами разверзлась земля. Змеиный царь с воплем низринулся в бездну.

Аргнист возвращался домой. Старый сотник устал, очень устал. Только теперь, когда схлынула горячка, когда он перестал быть "господином тысячником", он осознал, насколько смертельно устал. Не осталось сил даже глядеть по сторонам, справлять самую простую походную работу – ее без споров приняли на себя Двалин с Яриной. Из путевых разговоров Аргнист понял, что гном теперь может вернуться домой, но, по своим причинам, предпочел бы поработать у Аргниста. Сотник усмехнулся в усы: "причина" ехала бок о бок с гномом, опустив голову и погрузившись в какие-то свои мысли.

Ярине же, по ее словам, было все равно куда податься – лишь бы подальше от Галена, куда она не могла вернуться – и как воин повстанческого Всевеликого Вольного Войска, и как колдунья. По дошедшим с юга слухам, вернувшийся король подтвердил указом волю храмов извести всякое чародейство в Галене, окромя лишь особо угодного Короне...

Аргнисту не терпелось. Орда разбита, теперь наверняка и здесь, в Лесном Пределе, станет поспокойнее. "Вот теперь-то и заживем, – думалось ему. – Торговать будем – и с гномами, и с Вольным Войском. Король-то наш, величество светлое, едва ли пойдет против голосов купеческой старшины, что особняки себе поднимала на барышах от хуторских товаров..."