Нажраться в хлам и чтобы не одной бабы не было рядом?!

Отличный план, и мне повезло, что по одному только взгляду Мелкий сразу понял направление моих мыслей.

Бухаем! Всех на хрен!

Кто не доволен, может идти к черту! Сегодня ночью будет коньяк и первоклассный вискарь. Сегодня алкоголь будет обжигать мое горло. Сегодня больше никто не заставит меня замолчать.

А ты, Ветрова, ты еще пожалеешь…

— Я притащил Рэми, мы пьем? — Леха, успевший за какие-то пятнадцать минут организовать 'поляну', вытащил из-под стола и всем показал бутылку Remi Landier. Михайлов присвистнул. После того, как Ветрова гордо смылась из клуба, этот придурок примкнул к нашей 'стае' и, так же, как мы, собрался ни-падецки поддать.

— Пацан, да ты сила!

— Где раздобыл 'валюту' (алкоголь — жидкая валюта, прим. автора)?

— Одной будет мало. Что не взял сразу две?

— Да, не с***! Я снова достану.

Фальшивой нотой в хор одобрительных голосов вдруг вклинился Ден.

— Вы охренели?! Нас торкнут из клуба, если найдут коньяк. Тут штрафы за это, бл*..

— Заткнись!

— Сс***л, так никто не держит!

На Дена шикнули, отодвинули от стола. Я, проигнорировав его недовольный взгляд, первым протянул бокал Лешке.

— Полный. Налей, — попросил брата, и уже через мгновение янтарная жидкость плеснулась на дно.

— Ч-черт. Хор-рошо…

В какой момент разговоры за 'жизнь' скатились на 'вечную' — женскую тему (все бабы дуры!)? Сколько мы выпили коньяка, и кто оплатил банкет?

Я помню только отрывки нашего полуночного трепа. Вроде, минуту назад речь шла о бабле. Ден трепался о проблемах в своей конторе, а сейчас уже Мелкий с придурошной улыбкой на роже рассказывает всем, как Ветрова хороша. И какой же я лох, что просрал свое счастье.

Последнее заявление брата встряхнуло меня разрядом тока в четыре тысячи вольт.

— Какое-такое счастье? — переспросил хрипло и с удивлением обнаружил, что язык заплетается, а в голове, как и в мыслях, царит жесточайший туман.

— Ты с ней жил целый месяц, — таким же пьяным голосом, как и мой, заявил вдруг наш друг Михайлов.

Пи***, он, что, свечку, что ли, держал?!

— Почти два! — рявкнул и попытался дотянуться до придурка, чтобы отбить у него всю охоту лезть в мою жизнь с Кси.

— Сядь на место. Ты че завелся? — кто-то дернул меня со спины, и я, не устояв на ногах, свалился обратно в кресло. Полупустая бутылка из-под коньяка, которую я неосторожно задел, рухнула со стола, но, вместо того, чтобы разбиться, гулко покатилась по полу.

Несколько секунд я следил за ней взглядом. На жидкость, щедро заливающую бетонные плиты, никто, кроме меня, внимания не обратил. — … и фото пи***. Она там себя*** — Какого хрена?!

— Кто это тут проснулся?! Спи, давай, дальше, — Лешка залился дебильным смехом. Михайлов же, перехватив мой взгляд, пихнул Мелкого локтем.

— Цыц… Леш, не видишь же, что человеку плохо.

— Мне зае***, — откликнулся мрачно. — Че вы вообще к Ветровой прицепились? У нас других баб больше нет?

— Ну, давай о твоей… — Леха открыл рот, собираясь закончить 'Аней'. Я слышал, как по слогам он почти произнес ее имя. Но сидящий по правую руку от меня имбецил вовремя вклинился в нашу беседу.

— А че это мы не будем о Кси говорить? — Михайлов даже приподнялся в кресле. — Ты с ней развлекся, так дай другим… помечтать!

— Развлечешься с ней… как же, — пробормотал сквозь зубы и сделал еще один глоток коньяка.

— Че, и тебе не дала?!

— Вы же с ней жили?!

Голоса Михайлова и Лешки слились в один. Я потряс головой, чтобы гул, стоящий в ушах последние десять минут, стал, наконец, тише.

— Ей было нельзя! — сказал, как отрезал, и зачем-то показал кулак брату. Еще хоть одно слово об этой… Кси!

— О-о, тогда тебе в очередь, Тимыч, — Михайлов вздохнул и, оперевшись на ладони, сложенные под подбородком, с жалостью на меня посмотрел.

— Что? — я вдруг потерял нить нашего разговора. Почему мы заговорили о магазинах?

— Лучше выпей, — предложил вдруг мой брат, и в моей ладони уже через секунду оказался полный почти до краев стакан.

Я без раздумий выпил. От разговоров о Ветровой меня вновь ощутимо 'штормило'. А что, ведь я бы сейчас ее тр***, если бы так не тупил. И она не бегала бы от меня…

— Да-а… Зря ты слился. Еще бы нажал, и она бы была твоя, — Михайлов неожиданно согласился с моей последней мыслью. И я ошашлело уставился на него, силясь понять, говорил ли о Ветровой вслух или нет.

— Да, и ты бы ей уже в***, — с усмешкой вдруг поддержал мой братец. И собственное воображение тут же подсунуло мне картинку засыпающей в моих объятиях Кси.