Полюдье совершалось по строго определенному круговому маршруту. Это не был разгульный разъезд киевской великокняжеской дружины по весям и городам без всякого разбора. Размер дани был определен со всей строгостью. Поэтому местные князья заранее везли в «становища» обусловленную дань — «везли повоз».

В качестве дани бралось все, что имело товарную стоимость: меха, мед, воск, железо, зерно, изделия кузнецов и других ремесленников, деньги — серебряные гривны, вяленая рыба, скот, ткани, речные суда-однодеревки и прочие товары. Скажем, в качестве дани брали паруса. На изготовление одного из них уходило 16 квадратных метров «толстины» — грубой, но прочной парусины, или примерно 150 «локтей» ткани. Это был труд двух деревенских ткачих на всю зиму. Ткани делались из пряжи льна и конопли.

Полюдье было многолюдным. Вместе с великим князем и его дружиной для сбора дани отправлялись конюхи, ездовые с обозом, различные слуги, «кормильцы»-кашевары, «ремественники», чинившие седла и конскую сбрую, и другие княжеские люди.

Некоторое представление о численности полюдья дают слова арабского писателя Ибн-Фадлана, совершившего в 922 году путешествие на Волгу. Он пишет следующее о киевском князе: «Вместе с ним (царем русов) в его замке находятся 400 мужей из числа богатырей, его сподвижников, и находящиеся у него надежные люди…» Даже если учесть, что великий князь должен был оставить в Киеве какую-то часть «богатырей»-дружинников для защиты своей столицы от печенегов, то и в этом случае полюдье состояло из нескольких сотен дружинников и «надежных людей», то есть хорошо вооруженных воинов.

По установившейся еще с времен правления Олега традиции полюдье начиналось с Древлянской земли, с ее столицы — укрепленного городка Искоростеня. Там в то время правил князь Мал, который обязан был к моменту приезда великого князя с дружиной собрать значительную часть дани и прежде всего с сельского населения. Так было заведено с момента присоединения славянского племени древлян к Киевскому государству.

Начало полюдья с Древлянской земли обусловливалось следующим немаловажным обстоятельством. Древлянская дань, собранная в ноябре, когда реки еще не покрылись льдом, могла быть сплавлена по Ужу в Днепр к Чернобылю и оттуда в Киев. Тем самым не отягощался поезд великого князя, которому предстояло совершить длительную поездку для сбора дани.

Когда великий князь Игорь Рюрикович прибыл в Искоростень, древляне безропотно выплатили ему положенную дань. Многие историки не без оснований считают, что в это полюдье варяжская дружина Игоря, желавшая богатства, нарушила размеры дани и грабила древлян. Те, видя многочисленность княжеских дружинников, смирились со своей участью. Это стало уже грубым нарушением договора о выплате племенем древлян дани стольному граду Киеву.

Собрав дань, более значительную по сравнению с прошлыми полюдьями, Игорь с дружиной выехал из Древлянской земли. Но справедливой взятую дань считал лишь великий князь — его дружинники из варягов считали иначе. Они стали просить его вернуться к древлянам, чтобы вторую дань взять себе, а не в великокняжескую казну.

Можно считать, что великий киевский князь Игорь Старый погиб от собственного неблагоразумия. Он сказал ближним дружинникам: «Идите с данью домой (то есть в Киев), а я возвращаюсь к древлянам и похожу еще (то есть займусь сбором новой дани)». Правитель Киевской Руси пожелал получить больше «имения». Вне всякого сомнения, он принял такое решение под давлением собственной дружины.

Известие о том, что великий князь возвращается в Искоростень, встревожило все племя древлян. Их старейшины во главе с князем Малом собрались на совет, где было сказано: «Если повадится волк в овчарню, то вынесет все стадо, если не убьют его». Древляне решили, что если они не убьют великого князя, то он погубит их землю.

Правда, древляне сначала попытались отговорить великого князя и его дружинников от неправедных намерений разорить Древлянскую землю действительно непомерной данью. Но тут нашла коса на камень: Игорь Рюрикович, только что получивший богатые дары от византийцев, решил взять больше со своих подданных. Он так и не послушал древлянских послов, убеленных сединой старейшин племени: «Князь! Мы все заплатили тебе: для чего же опять идешь к нам?»

Великий князь Киевский второй раз вошел в Древлянскую землю с малыми воинскими силами. Большая часть его личной варяжской дружины была отправлена сопровождать собранную дань в столицу. При Игоре оказалось так мало дружинников, что они числом не могли внушить страх древлянам и обеспечить личную безопасность своему князю. Князь Мал и старейшины племени об этом знали.

Когда Игорь с малой дружиной подъехал к Искоростеню, навстречу ему из города вышло древлянское войско. Воины князя Мала были настроены решительно и бескомпромиссно. Под стенами древлянской столицы произошла яростная кровопролитная схватка. Продолжительной она быть не могла — уж слишком неравными оказались силы противников. Дружинники-варяги и княжеские слуги почти все пали в той сече. Спастись могли только немногие.

Сам великий князь попал в плен. Приговор древлянского вечевого собрания был суров и скор на исполнение. Если пленных киевских дружинников казнили «железом», то Игоря почтили почетной казнью — так называемой размычкой. Он был привязан за руки и за ноги к двум склоненным деревьям. Потом деревья по команде отпустили и приговоренный к смерти правитель Киевской Руси был разорван на две части.

Казненного князя Игоря Рюриковича и его дружинников, погибших в бою и тоже казненных, древляне погребли «у Искоростеня града в Деревех».

Так несчастливо кончил свою жизнь великий князь Игорь Рюрикович, второй по счету правитель Киевской Руси. Но его смерть будет уже в скором времени отомщена, и сделает это его верная жена великая княгиня Ольга, которая станет править Русью и за подраставшего сына Святослава…

Игорь Старый правил Русью 32 года — срок довольно продолжительный, треть столетия. В войнах с Византийской империей он не имел таких полководческих успехов, которые выпали на долю великого князя Олега, его воспитателя. Однако он сохранил целостность Киевской Руси. Будучи язычником, он терпимо относился к христианству, пришедшему на Русь из Византии. Царьград во время второго похода русского войска склонил перед ним свою гордую голову, как это было при великом князе Олеге.