— Благодарю вас, сударь, вы очень любезны, — вежливо улыбается она.

— А я знаю, кто вы, — озорно нарушает слегка чопорный тон своей спутницы вторая девушка. — Вы — господин Ампер из Полемье, мы хорошо знакомы с вашей матушкой, мадам Ампер.

Андре Мари неуклюже кланяется дамам. Он хочет заговорить, сказать что-нибудь приличествующее случаю, но непреодолимое смущение сковывает его язык.

Жюли приходит на помощь.

— Сударь, мы с сестрой и наши, родители будем очень рады видеть вас у себя. Мы живем совсем близко от Полемье, в Сен-Жермене. Спросите там, где живут Карроны, — каждый укажет вам, как пройти кнашему дому.

Наконец, Андре Мари удалось пробормотать несколько учтивых слов: он очень рад, он непременно воспользуется любезным приглашением.

— Однако нам нужно торопиться, Элиза, — обращается Жюли к сестре. — Итак, до свидания, господин Ампер.

— До скорого свидания, — подчеркивает Элиза.

Андре стоит неподвижно и смотрит им вслед.

— Жюли Каррон! — машинально повторяет он, — Жюли Каррон…

Сестры уже исчезли за поворотом тропинки, но Андре все стоит и смотрит в ту сторону, куда они исчезли. Наконец, он стряхивает с себя оцепенение. Быстро проносится в голове неожиданная мысль: «Жюли должна быть моей женой». Потом сразу становится страшно…

Воспитанный в одиночестве, экзальтированный и сентиментальный, Андре Мари влюблен. Влюблен с первого взгляда, как описывалось в романах, прочитанных им, и как сам он грезил в вечерние часы, когда перед его взорами рисовались неясные и расплывчатые очертания будущей любимой девушки.

Ему двадцать один год, и это первая его любовь.

Андре Мари пытается снова погрузиться в чтение книги, но безуспешно. Образ девушки с золотистыми волосами и голубыми глазами неотступно перед ним. Он пытается выразить свои чувства, запечатлеть свои ощущения в стихах:

Жизнь идет своим чередом. Андре Мари по-прежнему отдает все свое время математике, литературе, физике. Он интересуется геральдикой, серьезно изучает философию, пишет стихи. Наконец, он решает написать большую эпопею. Не отдавая себе отчета в трудности этого предприятия, он смело берется за перо.

Тема возникает сама собой, навеянная Руссо и культом «естественной жизни». Ампер посвящает свою эпопею великому мореплавателю — Христофору Колумбу. Он многозначительно называет ее «Америсид» — убийца, погубитель Америки.

Проникнутый идеями Руссо о пагубной роли культуры и о блаженстве первобытного человека, автор хотел воспеть «бедствия этих прекрасных стран, отделенных от наших брегов Океаном» и приобщенных Колумбом к порокам, соблазнам и страстям европейской культуры. Но эпопея, как и следовало ожидать, осталась незаконченной.

Андре Мари набрасывает несколько поэм и на политические темы. В них он непроизвольно отражает взгляды и колебания либеральных и отнюдь не революционных кругов торговой провинциальной буржуазии. Ампер, никогда впоследствии не бывший бонапартистом, расточает хвалы герою Кампо-Формийского договора; когда-то так восторженно приветствовавший взятие Бастилии, он издевается над «бесплодным красноречием тысячи депутатов Конституанты».

Погруженный в свои занятия, он все же часто уносится воображением к встрече у ручья, к сестрам Каррон и продолжает изливать свои чувства в стихах. Надо заметить, между прочим, что поэт он был неважный.

Со времени знаменательной встречи прошло уже много недель, но Андре не рискнул еще воспользоваться полученным приглашением, хотя мысль о нем неотвязно преследует его.

Он пытается дипломатично разузнать у старой служанки Амперов — Марион и у арендатора-садовника Делорма что-нибудь о семье Карронов. Но дипломатия наивного юноши настолько прозрачна, что вызывает только лукавый смех. Скоро его увлечение перестает быть секретом для близких. Ему дружески рассказывают о Карронах, их семье и образе жизни. Жадно впитывает Андре Мари все, что связано с именем Жюли.

Клод Каррон, крупный торговец шелковыми тканями, после бурных событий предыдущих годов сохранил лишь остатки своего солидного состояния. Преклонный возраст и паралич, приковавший его к креслу, не позволяют ему снова пуститься в коммерческие спекуляции, для которых открылось столько перспектив с того дня — 27 июля, когда пал Робеспьер и началась буржуазная оргия. От прежнего благополучия сохранились лишь городской особняк в Лионе и дачный дом в деревушке Сен-Жермен, в двух километрах от Полемье. Здесь семья Карронов проводит большую часть года. Только на короткое время зимой Карроны переселяются в город. Из пятерых детей Клода Каррона с отцом живут лишь две младшие дочери — Екатерина, которую все обычно называют Жюли, и Элиза. Старший сын уже давно обосновался в Париже, а две другие дочери замужем; одна из них — за крупным лионским книгопечатником Жаном Перриссом.