— Вилли, дело совсем не в этом. Ты говоришь так, словно на тебя нашла какая-то шальная мысль. Я не знаю, что это…

— Не знаешь! Меня это устраивает. Просто ответь мне. Если я не получу ответа от тебя, я поищу в другом месте.

— Подожди секунду. Раз уж мы об этом заговорили, я пройду в кабинет. Там будет удобнее.

— Отлично.

Послышался щелчок, когда Хьюстон нажал кнопку связи. Вилли потел, сидя в будке, гадая, не решился ли Хьюстон просто избавиться от назойливого пациента. Потом раздался второй щелчок.

— Все еще на проводе, Вилли?

— Да.

— Ладно, — продолжал Хьюстон. Нота разочарования в его голосе звучала так же безошибочно, как и комично. Хьюстон вздохнул. — У Дункана Хопли случай прогрессирующего воспаления сальной железы.

Вилли встал на ноги и открыл дверь будки. Неожиданно в ней стало слишком жарко.

— Сальной? В чем это выражается?

— Прыщи, фурункулы, угри. Вот и все. Доволен?

— Что-нибудь еще?

— Нет. И, Вилли, я не считаю прыщи чем-то необыкновенным. Вы тут чуть ли не развели тему для романа Стивена Кинга, но это совсем не так. Дункан Хопли имеет временно гландьюларное разбалансирование, вот и все. И в этом нет ничего нового. Его историю проблем с прыщами можно проследить до седьмого класса.

— Весьма рациональное объяснение. Но добавь к этому Гари Россингтона с его кожей аллигатора и приплюсуй Вильяма Халлека. Халлека с его непроизвольной анорексией невроза, и тогда история действительно зазвучит как тема для романа Кинга, что скажешь?

Хьюстон терпеливо продолжал:

— У тебя проблема обмена веществ, Вилли. Гари… здесь я не знаю. Мне приходилось видеть некоторые…

— Странные вещи, да, я знаю, — сказал Вилли. «Неужели этот начиненный кокаином пустозвон действительно был доктором его семьи на протяжении десяти лет? Боже дорогой, неужели это правда?» — Ты в последнее время видел Лapca Арнкастера?

— Нет, — нетерпеливо ответил Хьюстон. — Он не входит в число моих пациентов. Мне кажется, ты сказал, что у тебя один вопрос?

«Конечно, он твой пациент, — подумал Вилли, прислушиваясь к звону в ушах. — И он все время оплачивает счета? А теперь вроде тебя, с дорогостоящими вкусами не может позволить себе ждать, так?»

— Теперь действительно последний вопрос, — продолжал Вилли. — Когда ты в последний раз видел Дункана Хопли?

— Две недели назад.

— Благодарю тебя.

— В следующий раз договаривайся о приеме заранее, Вилли, — сказал Хьюстон недружелюбно и повесил трубку.

Хопли жил, конечно, не на Фонарном проезде, но служба в полиции тоже приносит свои плоды. Хопли имел аккуратный домик в ново-английском стиле в Ленточном переулке.

Вилли остановил машину, подошел к дому и нажал на звонок. Ответа не последовало. Он позвонил снова. Ответа не было. Вилли подержал палец на кнопке звонка. Безрезультатно. Тогда он подошел к гаражу, загородил ладонями лицо и посмотрел внутрь через стекло. Машина Хопли, серый Вольво, стояла в гараже. Второй машины не было. Хопли был холостяком. Вилли вернулся к двери и начал по ней барабанить. Он стучал минуты три. Его руки начали уставать, когда хриплый голос изнутри выкрикнул:

— Убирайтесь отсюда! Проваливайте!

— Впустите меня! — закричал в ответ Вилли. — Мне нужно с вами поговорить!

Ответа не последовало. Переждав минуту, Вилли снова стал стучать. В этот раз ответа не последовало… но когда он неожиданно прекратил барабанить, то услышал шорох по другую сторону двери. Внезапно он представил Хопли, стоящего там, притаившегося, ожидающего, когда непрошеный гость уйдет и оставит его в покое. В покое, точнее в кошмаре, который, видимо, преследовал Хопли эти дни.

Вилли помассировал сведенные от ударов ладони.

— Хопли, я знаю, что вы там, — негромко заговорил он. — Вы можете ничего не говорить, просто выслушайте меня. Это — Вилли Халлек. Два месяца назад я сбил цыганку, которая невнимательно переходила дорогу…

Движение за дверью теперь стало отчетливее. Шорох-шуршание.

— Я сбил ее, и она умерла. Теперь я теряю вес. Я не на диете, или на чем-либо подобном: я просто теряю вес. Около семидесяти пяти фунтов с того времени. Если это не прекратится, скоро я смогу играть роль скелета в дешевом шоу… Гари Россингтон… Судья Россингтон проводил предварительное слушание и объявил дело закрытым. У него развилась необычная кожная болезнь…

Вилли показалось, что он услышал вздох удивления.

— … поэтому он сейчас в клинике Майо. Доктора заверили его, что это не рак, но они не знают, что с ним. Россингтон все же предпочитает верить, что у него рак, нежели то, что, как он догадывается, произошло в действительности.

Вилли сглотнул, и у него в горле что-то болезненно щелкнуло.

— Это цыганское проклятие, Хопли. Я знаю: звучит безумно, но это так. Среди цыган был один старик. Он коснулся меня, когда я выходил из зала суда. Россингтона он коснулся в Рэйнтри на «блошином рынке». Вас он не касался, Хопли?