Это трио было предметом постоянных беззлобных насмешек всех рабочих в имении. Да и было от чего развеселиться – тощий, тяжело перекидывающий ноги мерин, на нем лихо подбоченившийся коренастый, дочерна загорелый малыш, а рядом – рыжий, кудлатый пес.

Тогда-то и услышал впервые будущий знаменитый артист слово «цирк». Произнес его конюх дядя Гриша. Личностью Григорий был примечательной. Служил он когда-то в кавалерии, говорят, воевал даже «с туркой». Оттуда принес Георгиевский крест да пустой рукав. И еще принес безудержную любовь к лошадям. На всю жизнь запомнил маленький Александр, как «беседовал» дядя Гриша со своими подопечными и как понимали его эти большие добродушные животные.

Была у нового конюха еще одна страсть – любил он порассказать про свое былое житье, про походы и страны, про войны и про родную деревню, что стоит на севере, откуда Гриша ушел давным-давно.

– А хлеб у нас пекут из ячменя – во вышиной! – рассказывал он, держа ладонь довольно высоко над землей. – Ей-богу, не вру! И ведь ячменный хлеб – он вкусный, пашеничного вкусней. Да и не растет у нас, на севере, пашеница. А хлеб вкусный… Только когда свежий. Зачерствеет – никуда, – дядя Гриша негодующе мотал головой и топорщил седые, прокуренные усы.

В одну из таких бесед и услышал мальчик удивительную историю про большой дом с круглой крышей, про разукрашенных дорогой сбруей лошадей, про смешных клоунов и могучих силачей. Когда он повторил дома рассказ старого солдата, отец усмехнулся: «Ну, что же, осенью поедем в город, увидишь цирк».

Осени ждать пришлось долго. Но настал вожделенный день – отец собрался в город, на ярмарку.

…Базар шумел пестрой, неумолчной толпой. Полевые работы были закончены, и настали дни торгов и гулянок. После тяжкой страды особенно много охотников было повеселиться, так что цирк, разместившийся в большом балагане на краю рыночной площади, оказался тут как нельзя кстати.

Пока отец торговал у барышников лошадь, Шура, забыв о всех других ярмарочных соблазнах, с немым восторгом наблюдал волшебную жизнь балагана.

Готовилось представление. Со стороны, противоположной главному входу, прямо на куче лошадиного помета тренировались акробаты. Тут же клоун старательно мазал свое лицо разноцветными красками. А богатырского сложения человек перебрасывал зубами стул через голову.

Но вот на небольшой помост перед входом выбежал рыжий детина в красной рубахе и громко заорал:

Увидев в толпе отца, Шура протиснулся к нему, и они вместе стали прокладывать себе дорогу к кассе. А закликала не унимался:

И началось волшебство. Лошади танцевали. Люди парили в воздухе. Жонглер балансировал зажженной лампой на носу. Все это под музыку, крики, смех. И вдруг тишина.

– На арене – сильнейший человек в мире, Ваня Пуд, – бойко выкрикнул закликала. Все дружно захлопали в ладоши.

Вышел толстый и, видимо, очень сильный человек, раскланялся по-медвежьи. Несколько раз поднял огромную бочку, наполненную водой. Потом согнул толстенный железный прут. Предложил любому из публики повторить номер, обещал 10 рублей тому, кто сумеет. Желающих нашлось множество, удачников – ни одного.

Дальше Ваня Пуд ломал подкову. Подкидывал зубами табурет. А в конце выступления взвалил себе на плечи огромный корабельный якорь и пошел с ним к выходу под громкие аплодисменты.

Конец. Народ не спеша выходил из балагана. А в это время закликала перед входом вновь заманивал «почтеннейшую публику» посмотреть на чудеса.

– Да, нелегкий у них хлеб, – сказал отец Шуре, кивнув в сторону цирка. – Каждый рублик потом выходит.

Мальчик слушал и не понимал. У кого нелегкий хлеб? У этих вот раззолоченных акробатов, легко порхающих под куполом? У красавицы наездницы, которая только что со счастливой улыбкой гарцевала на разукрашенной лошадке? Или у Ивана Пуда тяжелая жизнь? Да не может того быть – вон он как легко подкову сломал! Очевидно, отец ошибается. Вот у батраков в имении действительно хлеб нелегкий.