Шрифт:
Джоси одарила гостя столь испуганным взглядом, что Лансу захотелось немедленно проверить – не выросли ли у него на макушке рога.
– Иди, иди, дорогая. Нам надо поговорить, - строго приказал муж, и когда дверь закрылась с другой стороны, резко рыкнул: - Оставь своё мнение при себе!
Ничего страшного, ехидно молчать Ланс тоже умел. Он уютно устроился в антикварном кресле (начальная цена - семьсот пятьдесят бон [1] ), небрежно опершись рукой на вызолоченную бронзовую пантеру подлокотника, откинулся на спинку и уперся взглядом в изумительную люстру (начальная цена – четыреста семьдесят бон серебром). Проклятье! Не жилище ученого, а дворец дикарского царька.
1
Бон – денежная единица республики Мурран
– Итак, к делу, Ланс, к делу. Ты взялся за старое?
Профессор навис над гостем точно коршун, нацелившийся на неосторожного лиса: глаз пылает праведным гневом, желваки так на скулах и играют, ноздри породистого носа-клюва трепещут. Страх, ужас и возмездие в одном лице.
«А старине-Брису не чуждо стало актерство», - равнодушно отметил Ланс. Но то, что на сей раз они обойдутся без традиционного обмена любезностями и бесполезными светскими фразами его крайне радовало.
– Какая вам разница, учитель…
– Не смей меня так называть!
– Хорошо, не буду, - тут же покорно согласился Лэйгин.
– Я всего лишь прошу о маленьком одолжении в память о… эээ… скажем, в память о нашем давнем знакомстве. Я точно знаю, что у вас хранятся все списки с табличек, тщательно перерисованные, самые точные из всех существующих, включая копии тех табличек, о которых не упоминается в каталогах Национального музея, о которых ни слова не сказано ни в одной статье или монографии.
– Ты говоришь о предмете номер 3411 дробь 7?
– Точно! Удивительная проницательность!
– Удивительная глупость! – парировал Брис.
Спорить не имело смысла, лишь время тратить.
– Да, я непроходимо глуп. Могу, если вам угодно, выдать в том официальную справку. Выставите в рамочке над рабочим столом, опубликуете в ежегодном «Вестнике археологии», а потом завещаете университету. Так могу ли я взглянуть на копию предмета 3411 дробь 7?
– Ты – сумасшедший, как и твой отец!
– Да.
– Ради бредовой идеи, ради смехотворной гипотезы ты похерил научную карьеру, Ланс! Ты своими руками уничтожил свою репутацию серьезного ученого, ты отрекся от всего, что свято для настоящего воина науки: от объективности, от фактов и от истины. Во имя чего? Во имя алчности и тщеславия! – вещал Аделард с пафосом достойным, на вкус обвиняемого, лучшего применения.
«Знакомая песня. Болтай, болтай! Что тебе еще остается? Получи свой маленький утешительный приз и сделай, как я хочу, - лениво думал Ланс, помимо воли прицениваясь к профессорской коллекции древностей. – Интересно, а прелестная юная Джоси в курсе, что по завещанию всё это богатство отойдет Саломийскому Университету? Наверняка ведь нет, хотя… кто знает. Невооруженным глазом видно, что барышня без ума от Брисовых седин и недюжинного ума».
И уже необязательно заключать пари, кто теперь для милой Джоси враг номер один. Конечно, паршивец Ланс, который принудил выдержанного Бриса Аделарда повышать голос, буквально кричать на весь дом.
– Ты – жадное ничтожество, вроде тех врачей, что обслуживают раненых в перестрелке бандитов, используя академические знания во имя зла!
«Я тоже тебя люблю, Брис»
– И ты ничем не лучше какого-нибудь паршивого контрабандиста, волокущего на себе ящик вина через кусты и канавы.
«О! Кстати, о контрабандистах!» - как-то по-детски обрадовался Ланс и осторожно похлопал себя по карману пиджака, проверяя сохранность ценного письма.
– Никто из приличных людей тебе не подаст руки!
«Сдались мне ваши руки!»
– И дни свои ты, якшающийся с отбросами общества, кончишь в тюрьме!
Знал бы гневный обличитель Лэйгиновых реальных и мнимых пороков, в скольких тюрьмах тот успел побывать, побоялся бы к бывшему ученику спиной поворачиваться, право слово.
– Вы абсолютно правы, так и будет.
«Я все равно добьюсь от тебя желаемого. И если для этого потребуется залезть на крышу и прокукарекать на весь Саломи – я это сделаю».
Жизнь презренного авантюриста научила Ланса Лэйгина банальной истине: «Сено к лошади не ходит», то бишь, кому больше надо, тот и старается. Сейчас «надо» именно ему.
Все-таки правы монашествующие «мельники»-проповедники, когда без устали твердят, что терпение – высшая добродетель человеческая. Терпение же в отношении стариковских причуд – вдвойне добродетель. Старость ниспослана людям для испытания их умения терпеть – свою ли немощь, чужое ли упрямство, неважно. Дай опытному и умудренному высказаться до конца, поддакни, где надо, придержи язык, где не надо им болтать. Разве это так сложно? Для пылкого юноши – возможно, но не для тридцатипятилетнего, очень целеустремленного мужчины.