Вкушать же означенный напиток Танет – спасибо ей за это! – неожиданно согласилась прямо на борту «Келсы», вместо того, чтобы потянуть Берта в какое-нибудь модное дорогое местечко, где за микроскопические порции заламывают такие цены, что не пересказать. Пока капитан колдовал над погнутым кофейником, Оливи умудрилась накрыть импровизированный стол прямо на канатном ящике. И салфетка чистая у нее нашлась, и даже пакетик печенья. Ликер тоже был свой.

– Ах, Бертик, - вздохнула барышня Лакрес, изящно пригубив напиток из простецкой оловянной кружки. – Сколько тебя знаю, столько поражаюсь! Похоже, только ты из любой бурды способен сотворить королевское лакомство!

– Завязывай льстить, Танет, - пробурчал Берт, не столько польщенный, сколько обеспокоенный. Излишнее расположение такой женщины, как Оливи Танет, грозило неприятностями едва ли не большими, чем ее неприязнь. Эспитки мстительны, но мстительны по-разному. Там, где Лив прёт напролом, Дина с Лисэт втихаря подливают отраву, соревнуясь разве что в составе яда, а Кат Нихэль громогласно щелкает щипцами для кастрации крупного рогатого скота, Танет с обольстительной улыбкой вручает жертве веревку и наблюдает потом весь процесс самоубийства, облизывая пухлые губы самым кончиком розового язычка. Кстати!

Капитан «Келсы» уставился на свою красотку-пассажирку с мрачным подозрением.

– А у нас Эвит повесился намедни, - сообщил он одну из главных новостей Эспита.

– Опять? – Танет вытаращила глаза в таком искреннем изумлении, что подозрительность Берта немедля расцвела и заколосилась. – Ой, не смотри на меня так, котик! Меня же не было дома!

– Тебя-то не было… - хмыкнул мужчина, но договаривать очевидное не стал. И так понятно, что Оливи совсем не нужно лично душить соседа, чтобы отправить его на новый круг перерождений.

– Ты от Лив подцепил подозрительность, - хихикнула девица и дразняще высунула кончик языка между розовыми бутонами губ. Бутоны завлекательно блестели, и Берту пришлось пару раз моргнуть, чтобы отогнать наваждение. – А может, еще и импотенцию заодно? – с искренней заботой предположила Оливи. – Ой… уж не добралась ли до тебя Кат со своими щипцами?

– Тьфу! – Берт обозначил символический плевок. – Шалава!

– Подкаблучник! – не осталась в долгу барышня Лакрес, вовсю наслаждаясь тем, что вывела-таки из себя рыжего контрабандиста. Оливи ничем не рисковала – сделать ей Балгайр ничего не смог бы, даже если бы сердился по-настоящему. Но на Эспите давно уже не топили друг друга из-за таких пустяков, как брань.

– А если отбросить шутки, - вздохнул Берт, - то Лив и впрямь всерьез решила нас проучить, похоже. Как бы не сорвалось все дело из-за ее упрямства!

– О! – Танет перестала ухмыляться и соблазнять и даже села прямо, как примерная гимназистка, скромно скрестив ножки и сложив руки на коленях. – Что она делает?

– Дурит! Дурит, блажит, истерит – называй, как хочешь! А весь остров ей подыгрывает, глядя, как Овчарка учит заезжего хмыря, где его место.

– У параши, где ж еще, - заметила красотка грубо, но точно. – И разве не в эту любимую игру Лив играет с каждым новеньким? Мы все через это прошли, ты забыл? Так чего же ты боишься сейчас?

– Того, что на этот раз она не играет, - отрезал Берт. – Я ее знаю. Она на самом деле хочет нам помешать и из кожи вон лезет, чтобы спасти нашего жертвенного поросенка. Счастье еще, что сам он этого не понял.

– Маргаринчик, маргари-ин… - мурлыкала Лив себе под нос, довольная, как обожравшаяся кошка. – Маргаринчик… Пирожки…

Морские и подземные, как же приятно быть начальником! Даже если подчиненная весьма условная и вообще вся такая непонятная, однако ж пальцы о клавиатуру печатной машинки отбивает как миленькая! За одно только это можно многое простить: и по-детски неуклюжие попытки соблазнить Берта, и омерзительное «тетенька», и глазки эти влажные с пушистыми ресничками… бр-р-р…

Пока Куколка корпит над стопкой бумаги и марает пальчики об красящую ленту, госпожа эмиссарша решила отправиться за покупками. Велосипед с корзинкой, посвежевшие после ночного дождя холмы и долы Эспита, летний колдовской аромат разнотравья и – в кои-то веки! – вполне приличная по островным меркам сумма в кошельке. Во всяком случае, на самое необходимое хватит, и да благословят морские и подземныетого, кто придумал конфискацию и использование служебного положения в целях личного обогащения!

Процент с удачной поимки «Келсы» и ареста ее груза вышел небольшой, но достаточный, средней паршивости такой процентик. Зато Гаральт не забыл отстегнуть долю от своего не слишком законного промысла подпольного менялы. Разница в курсе между мурранским боном и вирнэйской эви после войны стала просто чудовищной из-за санкций Казначейства Ее Величества, и надо было видеть выпученные глаза господина Лэйгина, когда он услыхал официальный курс. К счастью, у почтаря Гаральта в задней комнате можно было обменять деньги и по неофициальному, а Лив все то время, пока длилась эта криминальная валютная операция, позевывая, листала гранки свежей газеты. Еще стопочка купюр в фонд поддержки деятельности эспитского эмиссариата, хе-хе. Да, коррупция, да, стыд и позор, однако… Дама Тенар и рада была бы не брать, если б система не работала на всех уровнях. Эспитской эмиссарше ведь тоже приходилось делиться с заморским начальством. Господин окружной эмиссар Тинз привык получать от подчиненных вполне определенные суммы раз в квартал. С каких, спрашивается, шишей их платить, ежели не брать?