Казрак, как и обещал, вернул мне часть своей платы - весьма солидный кусок в 80 тарновых дисков. Я поспорил с ним, доказывая, что как собрат по мечу, должен получить всего 40 дисков, и в конце концов убедил его взять половину назад. Это облегчило мне душу. Кроме того, я не хотел, чтобы Казрак, когда он выздоровеет, был вынужден драться с каким-нибудь несчастным воином за бутылку вина ка-ла-на. Мы с Таленой разделили шатер, но, к удивлению Казрака, я отделил шелковой занавеской угол для девушки.

Ее единственная одежда была в столь плачевном виде, что я и Казрак направились к интенданту за парой рабского платья. Это должно было уничтожить любые подозрения о ее истинном положении. Казрак на свои личные деньги купил две вещи, которые он считал главными - ошейник, который он сразу отдал граверу, и плетку.

Мы вернулись в шатер, где Талена с неудовольствием встретила новую одежду. Она поджала губы и, если бы не присутствие Казрака, она прямо высказала бы свое неудовольствие.

– Не думаешь ли ты ходить в одежде свободной женщины?
– спросил я. Зная, что в присутствии Казрака ей придется играть свою роль, она негодующе посмотрела на меня, надменно наклонила голову и сказала:

– Конечно, нет, - иронически добавив, - хозяин.
– Выпрямившись, она с быстротой стрелы исчезла за занавеской. Через минуту оттуда вылетело ее разодранное голубое платье.

А еще через минуту Талена вышла из-за занавески, чтобы показаться нам одетой в такое же рабское платье, которое носила Сана - короткое, без рукавов, сшитое в виде диагональных полос.

Она повернулась перед нами.

– Я вам нравлюсь?
– спросила она.

Это было очевидно. Талена была очень красивой девушкой.

– На колени, - сказал я, доставая ошейник.

Талена побледнела. Казрак хихикнул, и она склонилась передо мной, сжав кулаки.

– Прочти, - сказал я.

Она прочла надпись вслух:

– Я СОБСТВЕННОСТЬ ТЭРЛА ИЗ БРИСТОЛЯ.

Я защелкнул стальной ошейник и положил ключ в сумку.

– Не принести ли железо?
– спросил Казрак.

– Нет!
– взмолилась Талена, впервые испугавшись.

– Я не стану клеймить ее сегодня, - сказал я, сохраняя спокойствие.

– Царствующие Жрецы!
– рассмеялся Казрак.
– Ты заботишься о самке тарлариона!

– Оставь нас, воин, - сказал я.

Казрак вновь рассмеялся, подмигнув мне и преувеличенно церемонно покинул шатер.

Талена вскочила на ноги и бросилась на меня с кулаками. Я схватил ее за запястья.

– Как ты осмелился?!
– возмущалась она.
– Сними эту вещь!

Она отчаянно боролась со мной, но когда поняла, что силы не равны, я отпустил ее.

– Убери этот презренный предмет!
– приказала она.
– Сейчас же!

Губы ее побелели от ярости.

– Дочь убара всего Ара не может носить чей-то ошейник.

– Дочь убара всего Ара, - сказал я, - носит ошейник Тэрла из Бристоля.

Последовала долгая пауза.

– Впрочем, - она попыталась спасти лицо, - тарнсмену вполне к лицу надевать свой ошейник на дочь богатого торговца.

– Или дочь козьего пастуха, - добавил я.

– Да, возможно, - сказала она.
– Хорошо же. Я принимаю разумность твоего плана.
– Потом требовательно протянула руку.
– Дай мне ключ, чтобы я смогла снять ошейник, когда захочу.

– Ключ останется у меня, и ошейник будет снят когда я захочу, если это случится.

Она выпрямилась и отвернулась, ибо делать было нечего.

– Хорошо, - сказала она, и тут заметила второй предмет, который Казрак приобрел для усмирения самки тарлариона. Ее глаза зажглись.
– А это что значит?

– Тебе, конечно, известна рабская плетка?
– спросил я, с удовольствием взяв ее и хлопнув пару раз.

– Да, - сказала она.
– Я часто наказывала ею своих рабынь. Теперь она предназначается для меня?

– Если потребуется.

– У тебя не хватит духа.

– Скорее желания.

Она улыбнулась. Следующие ее слова поразили меня.

– Что ж, используй ее, если будешь недоволен мной, Тэрл из Бристоля, - сказала она.

Пока я раздумывал над этим, она вышла.

Следующие несколько дней, к моему удивлению, Талена была послушна, мила и весела. Ей понравился караван, и она часто ходила вдоль разноцветных повозок, болтая с возницами и вымаливая у них с помощью лести фрукты и сладости. Она даже примирилась с обитательницами желтых и голубых повозок, принося им драгоценные лагерные сплетни, угощая их, расписывая красоту их будущих хозяев.