29

Определение Эрнеста Ренана в его обращении «Что такое нация?» широко известно: «Нация – это великая солидарность, основанная на ощущении жертвы, уже принесенной или такой, которую человек готов принести в будущем. Нация предполагает прошлое, она проявляет себя в настоящем одной осязаемой реальностью: сочувствием, ясно выраженным желанием продолжать жизнь общества. Существование нации – это ежедневный плебисцит» ( Renan E. Qu’est-ce qu’une nation? Paris, 1882. P. 27). Этим определением Ренан поддержал требования Эльзаса и Лотарингии самостоятельно решать вопрос о своей национальной принадлежности. Важное значение, которое сам Ренан придавал этой речи, выражено в предисловии к его книге: «Обращение „Что такое нация?“ является той частью настоящего тома, которой я придаю наибольшее значение… В этом обращении – выражение моих убеждений в вопросах о человечестве, и я желал бы, чтобы эти двадцать страниц вспомнили тогда, когда современная цивилизация увязнет в фатальной двусмысленности этих слов: нация, национальность, раса» ( Renan E. Discours et Conferences. Paris, 1887).

Точка зрения немцев была также авторитетно заявлена Генрихом фон Трейчке: «Кто перед лицом обязанности обеспечить безопасность мира все же смеет возражать, что жители Эльзаса и Лотарингии не хотят принадлежать Германии? Перед священной обязанностью этих великих дней теория права на самоопределение каждой ветви немецкой расы – этот совращающий боевой клич эмигрировавших демагогов – будет с презрением растоптан. Эти провинции наши по праву меча; и мы будем управлять ими по высшему праву, по праву немецкой нации предотвратить постоянное отделение от Германской империи ее заблудших детей. Мы, немцы, которые знают и Германию, и Францию, лучше знаем, что является благом для эльзасцев, чем эти несчастные люди, которым в извращенных условиях французской жизни было отказано в возможности узнать правду о современной Германии. Мы хотим, даже против их воли, вернуть их им самим» (цит. по: Zehn Jahre deutscher Kämpfe. Berlin, 1897. Bd. 1. S. 326 ff., перевод по: Davis H.W.C. Political Thought of H. von Treitschke. London, 1914. P. 110 ff.).

Глубина чувств к Франции в Эльзасе была признана даже таким убежденным немецким националистом, как Макс Вебер, еще в 1912 году: «В подобных чувствах надо искать объяснение, почему эльзасец не считает себя частью немецкой национальности: его политическая судьба с давних пор протекала во вненемецких условиях. Его герои – герои французской истории. Если вы спросите хранителя Кольмарского музея, что из его сокровищ ему дороже всего, – он проведет вас от Грюневальдского алтаря в комнату с триколором, со шлемами Помпье и прочих, и тому подобными памятными вещами явно ничтожного искусства, принадлежащего времени, которое означает для него героическое прошлое» ( Weber М. Verhandlungen def Zweiten Deutschen Soziologentages. Tübingen, 1913. S. 50).

30

По поводу характера швейцарской национальности см.: Bluntsc Mi J.K. Die Schweizer Nationalität // Gesammelte kleine Schriften. Nördlingen. 1879. Bd. I. S. 114–131. Карл Хилти в своей работе «Доклады о политике Содружества» ( Hilty K. Vorlesungen über die Politik der Eidgenossenschaft. Bern, 1875) подчеркнул тот факт, что природа, язык и кровь разделяют швейцарцев между собой; а соединяет их сознание национального единства, основанного не на крови и родственных узах. «Конфедерация поставила перед собой высокую цель – построить из различных племен, посредством благотворного смешения в едином общем бытии, новую собственную национальность, которая заставит забыть племенные различия [и будет] сильнее, чем естественная тяга к племенному родству».

31

«Национальность вовсе не обязательно заключается в языке, религии или общем прошлом, но обязательно в воле народа. Выражение этой воли обычно происходит через синтез некоторых составных элементов, которые мы только что перечислили, а иногда и их всех. Тем не менее национальность может прекрасно существовать и без некоторых из них и даже может ограничиться одним элементом, самым существенным: волей» ( Michels R. Notes sur les moyens de constater la nationalité. The Hague, 1917. P. I). Сходным образом Арнольд Дж. Тойнби говорит о национальности, которая, «как все великие силы в человеческой жизни, не является чем-то материальным или механическим, но субъективным психологическим чувством живых людей. Это чувство можно зажечь под давлением одного или нескольких» факторов, таких как общая страна, язык или традиция ( Toynbee A.J. Nationality and the War. London, 1915. P. 13). Франц Оппенгеймер выражает это кратко: «Мы должны не из нации выводить национальное сознание, а наоборот, из национального сознания – нацию» ( Oppenheimer F. System der Soziologie. Jena, 1923. Vol. 1. S. 644; cp. Sulzbach W. Begriff und Wesen der Nation // Die Dioskuren. Münich, 1923. Bd. II. S. 140). Французский ученый предлагает сходное определение: «Будучи воспоминанием, национальность является идеалом; она является историей; но она еще и пророчество, творческое пророчество. Поэтому скажем, что национальность есть факт коллективного сознания, коллективное воля-бытие. Раса, религия, язык – все эти элементы являются или не являются факторами национальности в зависимости от того, входят они или нет в коллективное сознание» ( Hauser H. Le Principe des nationalités: Ses origines historiques. Paris, 1916. P. 7). Некоторые авторы подчеркивают тот факт, что воли к формированию национальности недостаточно, особенно если речь идет об очень маленьких группах: «Коллективного воли-бытия недостаточно, необходимо еще и коллективная власть-бытие» ( Lavergne В. Le principe des nationality et les guerres. Paris, 1911. P. 29).

Принцип национальности, основанный на национальном сознании, подчеркивался в итальянском Рисорджименто. Граф Теренцио Мамиани делла Ровере сделал национальность основой объединения людей: Mamiani della Rovere T. Dall’ottima congregazione umana e del principio di Nazionalita // Mamiani délia Rovere T. D’un nuovo diritto Europeo. Turin, 1859. Паскуале Станислао Манчини, позднее министр иностранных дел Италии, вступая в 1851 году в должность в Университете Турина, в своем обращении «Deila Nazionalita come fondamento del diritto delle genti» указывал, что раса, язык, кровь, обычаи и история суть не более чем инертная материя, в которую только национальное сознание (conoscenza della nazionalita) вдыхает жизнь. Национальность для него – это коллективная свобода, а поэтому она «священна и божественна, как сама свобода».

32

Zangwill I. The Principle of Nationalities. London, 1917. P 39. Макс Вебер определяет национальность как «общие узы чувства, адекватным выражением которого было бы собственное государство и которое поэтому стремится породить такое государство». См. также: Zimmern А.Е. Nationality and Government, and Other War-Time Essays. London, 1918. P. 52.

33

Ганс Делбрук обращает внимание на то, что в случае с deutsches Volk (немецким народом) мы имеем дело «не с естественно данной, но с возникшей в ходе истории структурой» ( Delbrück H. Regierung und Volkswille. Berlin, 1914. S. 3 ff.).

34

Herberts. Nationality and Its Problems. P. 161. Лорд Актон забил тревогу по поводу политического национализма очень рано, см.: Acton J. The History of Freedom and Other Essays. London, 1907. P. 270–300. С точки зрения экономики см.: Batten Е. Nationalism, Politics, and Economics. London, 1919; Mitscherlich W. Nationalstaat und Nationalwirtschaft und ihre Zukunft. Leipzig, 1916. Призыв лорда Актона в защиту мультинациональных государств был поддержан Карлом Реннером: Renner K. Das Selbstbestimmungsrecht der Nationen in besonderer Anwendung auf Oesterreich. Vienna, 1918. Vol. I: Nation und Staat. S. 29.