Шрифт:
«Перестань ныть, иначе… отправишься на Землю «.
«Не буду», — быстро согласилась Наташа, окончательно примирившись с тем, что Лесли оказалась в таком положении.
«У нас много работы. Надо найти мое тело, надо найти Берта Смолса… Он где-то здесь. Этот парень тебе понравится, он был охранником на „Константинополе“… Да, чуть не забыла: где-то здесь ошивается Тим Роч».
Глава 7. Условия Тима
Свое тело Лесли все-таки проворонила.
С помощью Наташи ей удалось довольно быстро обнаружить лечебницу, в которую была помещена пациентка по имени Лесли Лавейни.
Но когда девушка и римла примчались туда, то уже в вестибюле поняли, что опоздали.
Едва разъехались в стороны прозрачные двери, как Лесли ощутила атмосферу бешенства и волнения, царившую внутри. Создавал ее крепкий, невысокий молодой человек со светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. Берт Смолс орал так, что, вероятно, было слышно на верхних этажах:
— А мне плевать, что вы там подумали! Мне плевать, какие бумажки он показывал! Какие, к черту, направления?! Вы тут все прекрасно знали, что ее нельзя никуда переводить! Ну, и где я теперь буду ее искать?
Медперсонал вместе с главврачом опасливо держался на приличном расстоянии от бушевавшего Берта. Судя по кислым выражениям их лиц, все возможные оправдания были уже высказаны, но совершенно не приняты во внимание.
Наташа с легким интересом посмотрела на бывшего охранника, который как раз умолк, но явно только для того, чтобы набрать побольше воздуха в легкие.
Лесли обреченно подумала, что Тим Роч ее все-таки опередил.
Преодолев большую часть холла, Лесли остановилась, и Наташа тоже притормозила, не отрывая взгляда от симпатичного буяна.
«Я же говорила, что он тебе понравится, — обратилась к ней Лесли. — Это и есть Берт Смолс, с которым я общалась на „Константинополе“… Судя по его поведению, мое тело исчезло и увезено, скорее всего, в неизвестном направлении «.
«И что мы теперь будем делать?» — поинтересовалась Наташа.
«Для начала надо успокоить Берта. Иди, познакомься с ним. Сейчас он в таком состоянии, что меня точно не услышит. Так что начинать придется тебе».
Кивнув в знак согласия, Наташа направилась вперед, громко стуча тяжелыми ботинками.
Берт открыл рот, чтобы обрушить на головы представителей медперсонала очередную порцию оглушительного крика, когда девушка тронула его за локоть:
— Привет. Ты — Берт Смолс.
Берт, вынужденный прервать метание громов и молний, недовольно покосился на девушку, облаченную в мешковатую одежду цвета хаки и почти лысую. Несмотря на уродливое облачение и нелепую прическу, лицо ее показалось ему вполне симпатичным.
— Да, я — Смолс. А что?
— Надо поговорить.
— У меня нет времени. — Берт поморщился. — И вообще, кто ты и откуда взялась?
Пока они разговаривали, медработники лечебницы начали потихоньку расходиться. Первым исчез главврач заведения.
— Меня зовут Наташа Лескова. Я офицер Десанта. — И в подтверждение своих слов девушка отвернула манжету рубашки, демонстрируя изумрудную звездочку.
— Угу, — кивнул Берт, мрачно глядя на знак, удостоверяющий принадлежность его собеседницы к Десанту, потом быстро поправился: — Виноват… Здравствуйте, мэм.
К этому моменту в вестибюле они остались втроем: Берт с Наташей и желтый зверь, удобно разлегшийся на гладком полу.
— Я думаю, Берт Смолс, у нас с тобой есть одно общее и… очень важное дело, — серьезно проговорила Наташа. — Так что можно обойтись без «мэм». Послушай… я была тогда на «Константинополе» вместе с Лесли Лавейни.
— Ах, вот оно что. — Берт кивнул, с большим интересом рассматривая девушку. — Тогда ты немного опоздала. Лесли украли из этой… чертовой лечебницы. Я сам обнаружил это только сейчас… Ты знаешь о том, что с ней произошло?
— Знаю. — Девушка непроизвольно покосилась на римлу, которая не посылала ей никаких мысленных подсказок. — Причем у меня есть подозрение, что я знаю больше, чем ты.
— Это радует. Десант вообще любит знать больше всех остальных. Ну, и где она сейчас находится?
— Где тело, не знаю, — честно призналась Наташа. — А… сознание — вон там…
Берт даже не стал смотреть в указанном направлении. Вздернув вверх брови, он посмотрел на девушку с выражением откровенной жалости на лице: