— Я - тиренц, но я и «волк». Сам знаешь, как у нас к этому относятся. Мутнее вода — больше рыбы.

— А ты выбери, кто ты больше, — Рус с видимым безразличием откинулся на спинку стула. В доме стояла хорошая мебель, богатая, резко контрастировавшая с внешним видом самого здания.

— Тиренец! — практически сразу ответил Адыгей, — Говори, что делать. Ты же не в армию меня звать собрался? — добавил с хитрым прищуром.

— Угадал! — усмехнулся Рус, — ты мне здесь нужен. Слушай, что надо… а пойдем, сходим. От твоего дома всего через… пять дворов в сторону холма.

— А-а-а! А я-то гадал, чего это Галынбек так срочно дом продал…

— Не продал. Но я рад, что об этом даже умный наблюдательный «волк» не ведает.

Адыгей сработал как надо, главное вовремя. Условились встретиться с ним после победы, а получилось раньше. Не хотел зять Пиренгула обращаться к официальным властям, потому что не собирался открывать кому-то чужому свою способность работать «с душой». «Волк» тоже не свой, но он полностью зависел от Руса и язык держать умел. Ночью пришлось Духом Слиянием с Животными успокоить пятерых Адыгеевских псов-охранников, чему хозяин сильно поразился, хотя и промолчал. Бывший «ночной князь» вырос в его глазах еще больше, а казалось, что после несуразно-маленьких «метателей», бросивших тяжеленые горшки с невероятной силой — выше некуда.

— Понял, Адыгей? Повтори задачу.

— Сидеть целыми днями на маяке и как только увижу галеры кушингов (эти купцы бывали здесь и их характерные изящные корабли [24] с богатым парусным вооружением не узнать невозможно) сразу вызывать тебя через «звонок». Просто и скучно, — «волк» не сказал ни слова о восхитительной степи во «внутреннем мире» Руса, где они беседовали, сидя на единорогах. Какое там было пьянящее ощущение свободы, простора и одновременно с этим чувствовал щемящую тоску на сердце. Вернее потом становилось ясно, что в это происходило одномоментно. И бывший «ночной князь» сидел совершенно беспомощным в это время. Можно было его легко прирезать и он знал об этом и… доверился.

— Ничего, поскучаешь, — отозвался Рус, — всего декаду, но я очень надеюсь на ближайшие дни.

— Скажи, Рус, а чем ты купил этрусков?

— Ничем, — сразу ответил он, — договорился. Я же этруск! — и хитро подмигнул. — Но мне пора, — вздохнул, вставая.

— Не в обиду тебе, но я догадываюсь чем — пятном, — сказал, тоже поднимаясь проводить гостя.

— Ты прав, умный «степной волк», — Адыгей, услышав эту шутку, покачал головой. Не понять: то ли одобрительно, то ли нет. Какой он «степной волк» после службы князю? Пусть и в лице бывшего «ночного», но фактически — Пиренгулу. Конечно, «ночная» братия того не ведает, но сейчас они вдвоем и «ночной князь» знает все неписаные правила «волков». — Пятно большое, его не жалко. Да! Ты так и не удовлетворил мое любопытство — почему открываешь, не спрашивая?

— Хм, — усмехнулся Адыгей и просветил вопрос, от которого поначалу ловко уклонился, — собаки молчали. Это мог быть Пронзающий или шаман. Пришли по делу, а не убивать, иначе не колотились бы. Стража действует по-другому. О тебе и мысли не возникло!

— Тогда и я расскажу то, что тебя мучает, чтобы ты глупостей не наделал. Никто тебя не предавал. Я видел вас с Эльвирией, когда собирал те «метатели». Вы встречались на холме за зарослями. Я тоже люблю уединенные места, не удивляйся. Потом проследил за ней. Вот и все. Узнать, кто живет в богатом доме в купеческом районе — не проблема. — Рус соврал, а это не трудно, зная воспоминания парня за последние десять лет, и правильно сделал — у влюбленного отлегло от сердца.

«Ты все меньше походишь на „ночного князя“, Каган, — облегченно подумал Адыгей, — Озгул ни за что бы не открылся, так и держал бы меня за кадык… да кто ты такой на самом деле?..».

Борису с трудом удалось попасть в месхитинский экспедиционный корпус.

— Государь! — объяснял он царю, — мой помощник Стефаний набрался опыта и вполне может меня заменить. Он моложе меня и мечтает о моей должности.

— А меня, уважаемый Борис, вполне устраиваешь ты на своем месте! — остудил его Ипполит Второй по прозвищу Скромный. Он не мелькал своими изваяниями и запрещал петь о себе хвалебные оды, что не делало его менее властным. О притязаниях Стефания он прекрасно знал и сполна кормил его обещаниями, с удовольствием выслушивая доносы на Бориса. — Твой помощник подождет.

— Уважаемый Ипполит, — Следящий сказал это на полном серьезе, так, как и любил царь, обожающий псевдо простоту. Только далеко не все на неё решались. — Я изучил все ошибки эндогорцев и знаю, как приструнить варваров после победы. Они не успокоятся. Нам же нужно стабильное снабжение наших войск в пятне, богатейшем из всех. Я писал тебе размышления на эту тему и по-прежнему убежден: армия без меня не справится!

— Ты в одиночку разгонишь всех непокорных? — съязвил царь и Борис понял, что доклад он не читал.

— Нет, государь! После взятия Эолгула необходимо немедленно собрать всех влиятельных шаманов и убедить их, что их Предки на нашей стороне. Для этого я смогу свозить их на Плато Шаманов. Это священное для них место и я знаю, как выйти оттуда живым, — Главный Следящий откровенно лгал, но он всё поставил кон, чтобы своими глазами увидеть… разгром коалиционной армии Русом. В этом нисколько не сомневался.

— Так расскажи нашим магам!

— Великие Шаманы, Души которых прикованы к тому Плато, не терпят склонных к Силе. Спроси у Хранящих, государь! Я — спасусь. У меня есть хитрый варварский амулет и он привязан к моему астральному телу, а ты знаешь, что «перевязать» теперь невозможно.