Шрифт:
– Даже если твой брат заболеет острой формой амнезии, он не сможет выкинуть из головы образы о прошлом опыте своей девушки.
Я, как могла, старалась тянуть время, переключая Андрея на разговор по душам, но он словно почувствовал это и, бросив на меня похотливый взгляд, прохрипел:
– Хватит заниматься хернёй и рассуждать о нравственности. Возьми у меня в рот. А то пока мы тут с тобой трепемся, может вернуться Богдан.
Я бросила носовой платок на траву и принялась медленно расстёгивать наркоману ширинку, освобождая его хозяйство.
– Ложись на спину.
Наркоман блаженно улыбнулся и сделал то, что я велела.
– Послушай, я не могу это делать под пистолетом. Неужели ты до сих пор не понял, что я очень сильно тебя хочу?
К моему счастью, Андрей поверил и положил пистолет рядом с собой на траву. Он схватил мою голову и что было силы стал пригибать к своему набухшему органу. Недолго думая, я схватила пистолет и решительно произнесла:
– Послушай, придурок, лежи и не двигайся. Если шелохнёшься, я выстрелю тебе в пах!
Но вместо того чтобы замереть, Андрей схватил меня за руку, и между нами завязалась борьба.
– Отдай пушку, сука! Я продырявлю тебе башку.
Когда я ослабила хватку, раздался оглушительный выстрел. Я закрыла глаза и подумала, что это конец...
Глава 10
Когда до меня, наконец, дошло то, что я жива, я открыла глаза и увидела лежащего на траве Андрея. В его голове зияла окровавленная рана... О боже... Видимо, в пылу нашей драки он успел снять пистолет с предохранителя... Кто-то из нас спустил курок. Теперь сложно сказать, кто это сделал, возможно, выстрел прозвучал случайно. В любом случае всё против меня. Мне никогда не доказать, что я просто оборонялась. Какая бы борьба между нами ни произошла, Андрей мёртв, а я жива. Это значит, я только что убила человека...
В моей голове был страшный сумбур. Я ощутила себя такой беззащитной, что, совершенно не думая о какой-то там логике, сделала первое, что пришло в голову. Немедленно избавиться от трупа!.. Даже если я сейчас убегу из этого дома, неизвестно, что будет, когда вернётся Богдан... Где гарантия, что к тому времени, пока я доберусь домой, меня не возьмут под белые рученьки, не посадят в чёрный воронок и не привлекут к ответственности за убийство человека?..
Плохо соображая, что делаю, я огляделась. Заметила валяющийся у забора большой камень, с трудом докатила его до трупа, нашла на веранде верёвку и принялась привязывать камень к груди покойника. Хорошо его закрепив, я взяла покойника за ноги и поволокла в пруд, предварительно швырнув туда пистолет. Оттащив тело на глубину, я вернулась к берегу, отдышалась и, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь, пошла на кухню в поисках спиртного. На кухне не было ничего, кроме водки, но сейчас мне было без разницы, что пить: главное – унять чудовищную лихорадку, которая меня сотрясала и наводила ещё больший страх... Не знаю, сколько я выпила за один раз, но когда перед глазами всё поплыло, я села на лестнице у входа в дом в своём мокром сарафане и вновь посмотрела на многочисленные кровавые порезы. Покосившись на пруд, собралась с последними силами и решила выбираться отсюда как можно быстрее. Со страхом я смотрела на двухметровый деревянный забор, которым обнесён весь дом. Ворота плотно закрыты... Где взять силы перелезть на ту сторону...
Неожиданно ворота распахнулись, и я увидела автомобиль Богдана. Заприметив меня, он послал второго налётчика закрывать ворота, а сам бросился ко мне.
– Послушай, а как ты здесь оказалась? – Его голос не предвещал ничего хорошего.
– Я разбила окно табуреткой, – с придыханием ответила я.
– Зачем? – Богдан машинально задал вопрос и, видимо, тут же осознал, насколько он глуп.
– Затем, что не нужно было меня закрывать. Я живой человек.
– Ты хотела сбежать?
– Если бы я хотела сбежать, меня бы здесь уже не было. Я просто терпеть не могу закрытых пространств. У меня клаустрофобия, – заплетающимся языком промямлила я.
– Да ты вся порезалась. А порезы какие глубокие... Ты что, не чувствуешь, что ли?
– Чувствую. Неприятные ощущения.
– Ты опять вся мокрая...
– Чтобы смыть кровь, я решила искупаться в пруду, – как можно убедительнее принялась я врать.
– Девочка, да ты, я смотрю, нахлесталась по полной. Зачем напилась?
– А как мне ещё заглушить боль? У меня шея, руки, затылок, всё изрезано...
– Дура ты, – только и смог сказать Богдан.
– Богдан, что-то Андрюхи нигде нет, – сообщил налётчик, занося в дом пакеты с продуктами.
– Может, ширнулся где да закимарил.
Богдан взял меня за подбородок и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Ты Андрюху не видела?
– Нет, – замотала я головой. – Здесь никого не было.
– Странно, куда это он ушёл и почему не услышал, как ты выбиваешь табуреткой окно?!
– А вот для меня это не странно! – отвела я руку Богдана. – Если он у вас целыми днями на героине торчит, то почему должен реагировать на какие-то звуки...
– Может, действительно где ширнулся. Пошли в дом, я тебя перевяжу.
Богдан велел подельнику искать Андрея и повёл меня на веранду. Посадив меня на стул, достал аптечку и бинт.
– Кроме зелёнки, тут ничего нет. Сейчас буду обрабатывать раны, терпи! Я смотрю, ты хорошенько на грудь приняла, можно сказать, себя обезболила.