Наверно, Лассе всю ночь думал о вишне, которая стоит в Стокгольме так дорого, потому что утром он объявил, что намерен открыть продажу вишни на шоссе за Большой деревней. Там с утра до вечера ездят автомобили.

— Кто знает, может, туда занесёт каких-нибудь стокгольмцев, — сказал он.

Нам с Боссе тоже захотелось продавать вишню, и тогда мы втроём создали Вишнёвое акционерное общество. Мы приняли в него также Бритту, Анну и Улле, хотя у них не было своих деревьев. За это они обещали помочь нам собрать нашу вишню.

На другой день мы проснулись в пять часов и побежали в сад. К восьми мы наполнили три большие корзины. Потом мы хорошенько наелись каши, чтобы у нас надолго хватило сил, и отправились в Большую деревню. Там мы зашли в лавку к дяде Эмилю и купили много-много бумажных пакетов. Деньги на пакеты мы взяли у Боссе из копилки.

— Зачем вам столько пакетов? — поинтересовался дядя Эмиль.

— Мы будем продавать на шоссе вишню, — ответил Лассе. Наши корзины стояли на крыльце, их охранял Улле.

— Страсть как люблю вишню! — сказал дядя Эмиль. — Продайте и мне немного.

Лассе принёс одну корзину, и дядя Эмиль отмерил себе две банки. Он заплатил нам по кроне за банку и сказал, что столько стоит вишня в наших краях. Мы тут же вернули Боссе деньги, которые взяли у него из копилки, и у нас даже ещё осталось. Как всегда, дядя Эмиль угостил нас леденцами. Когда Улле через стеклянную дверь увидел леденцы, он бросил свой пост и влетел в лавку, точно за ним гнались собаки. Дядя Эмиль угостил и его, и Улле так же быстро убежал обратно.

Мы поблагодарили дядю Эмиля и ушли. На крыльце мы увидели, что Улле рассыпал в траве немного вишни.

— Что ты наделал? — сердито закричал Лассе.

— Хотел почистить твои ягоды, — испуганно ответил Улле.

Но он успел выбросить только несколько штучек, так что это было не страшно.

Шоссе проходит совсем близко от Большой деревни. Осенью и зимой по нему ездят почти одни грузовики. Зато летом там полно всяких машин, потому что дорога очень красивая.

— Как же они увидят, что дорога красивая, если гонят как сумасшедшие! — сказал Лассе, когда мимо промчалась первая машина.

Мы принесли с собой плакат, на котором крупными буквами написали «ВИШНЯ». И каждый раз, когда появлялась машина, мы высоко его поднимали. Но ни одна машина не остановилась. Лассе сказал, что, наверно, этим людям показалось, будто тут написано не «ВИШНЯ», а «ВЫ ШЛЯПЫ», они обиделись и проехали мимо.

Только Боссе нравилось смотреть на несущиеся мимо машины. Он даже забыл про вишню. Глаза у него чуть не вываливались из орбит, и он знал все марки машин. Он сел на обочину и сделал вид, будто ведёт машину, и гудел, как настоящий мотор. Потом он решил, что с его мотором что-то случилось.

— Ничего с ним не случилось! — сказала Бритта. — Просто он притворяется, будто он не мотор, а Боссе!

Вскоре Лассе рассердился не на шутку.

— Сейчас я их проучу! — сказал он и, когда вдали показалась очередная машина, выскочил с нашим плакатом на самую середину шоссе. Его чуть не задавило, но машина всё-таки остановилась.

Из неё вылез злющий дядька, схватил Лассе за руку и сказал, что его следует высечь.

— Смотри не вздумай проделать это ещё раз! — пригрозил он.

Лассе обещал не выскакивать больше на дорогу, и тогда злой дяденька подобрел и купил у нас банку вишни.

На шоссе было ужасно пыльно. Хорошо, что мы догадались прикрыть корзины бумагой. Но прикрыть себя нам было нечем. Каждая машина поднимала густое облако пыли, и вся пыль садилась на нас. Это было очень противно.

— Фу, как пыльно! — сказала я.

Лассе спросил, почему я сказала «Фу, как пыльно!», а не «Фу, как светит солнце!» или «Фу, как щебечут птицы!»? Кто постановил считать пыль противной, а солнце — приятным? И мы решили отныне считать пыль приятной. Когда нас опять окутало пылью, так что мы едва различали друг друга, Лассе сказал:

— Какая приятная пыль!

— Да, здесь очень хорошо пылит! — подхватила Бритта.

— А по-моему, здесь ещё маловато пыли! — сказал Боссе.

Но он ошибся. Вдали показался большой грузовик, за которым тянулась целая туча пыли. Она окутала нас со всех сторон. Анна подняла руки и воскликнула:

— Волшебная пыль!.. — Тут она закашлялась и умолкла.

Когда пыль улеглась, мы оказались такими грязными, что даже не узнали друг друга. Бритта высморкалась и показала нам платок.