Все это он охватил одним долгим взглядом и уставился на женщину. Она сидела спиной к нему чуть ниже по склону на нагретых солнцем ступенях, высеченных в песчанике. Ветер лениво играл ее распущенными светлыми волосами. Рядом с ней дремал желтый ретривер. Он поднял голову, вскочил и, негромко гавкнув (лай отозвался в холмах и отразился от озера), приветственно замотал выдриным хвостом. Женщина обернулась.

– Добрый день, мисс Хилл.

Она молча кивнула и слегка подвинулась на своей ступеньке. Это можно было счесть за приглашение. Он и счел.

Гасси сидела, положив руки на согнутые колени, прикрытые подолом длинного платья, подставляя солнцу лицо с закрытыми глазами. Ее щеки и голые руки слегка порозовели. Ретривер положил тяжелую голову на колено Стива и вздохнул, когда тот погладил его по выпуклому лбу.

– Как его зовут?

Она открыла глаза и, казалось, слегка удивилась.

– Кого? Пса? Пес. Просто Пес. Правда, Пес?

Собака вильнула хвостом и переместила голову на ее колено. Пальцы Гасси скользнули в складки его загривка, сомкнулись, легонько потрясли. Пес довольно зажмурился.

– Где это мы сейчас? – как можно небрежнее поинтересовался Стив.

Она вновь подставила лицо солнцу.

– В сосняке.

– А сосняк у нас?..

Она лениво пожала плечами.

– А какая разница?

Высоко вскинула руку и помахала кому-то. Стив увидел, что из плывущей по озеру лодки тоже им машут. Кажется, платком.

– Кто это там?

Она вновь пожала плечами.

– Не знаю. Но он всегда здоровается со мной, а я с ним.

– И вы никогда не спускались, чтобы познакомиться, поговорить?

– Зачем? Мне и так хорошо.

Она помолчала и добавила:

– Я прихожу сюда отдохнуть.

То есть, когда ее достанут. Иногда он и сам бы не отказался иметь такую укромную хижину в лесу, куда можно сбежать на пару деньков – от дел, телефона, женщин и даже друзей… Это что – старость?

– Сколько ни прихожу, здесь всегда или поздняя весна или ранняя осень. Самые мои любимые времена года.

Он как-то не задумывался о временах года – люби-не люби – все равно сменятся, разве что осенью пакостно мокро; но сейчас, оглядевшись, согласился, что ранняя осень хороша. Глаз отдыхает, греет солнце, преданно сопит собака без имени, и мимолетное прикосновение нагретого солнцем плеча женщины тоже очень приятно.

– Вам нравится, что здесь никого нет?

– Да.

– То есть мне пора убираться?

Гасси открыла глаза и посмотрела на него. Задумчиво. Ресницы не накрашены, но линия четкая. Красивая.

– Нет.

Ого! Он так удивился, что даже не нашел, как применить это к своей пользе. Хотя бы крохотной.

– Там, в доме, – она мотнула головой назад, – есть книги и старые календари. Очень забавные. Иногда я остаюсь здесь на ночь и развожу огонь в камине. Трещат дрова, пахнет хвоей, шумит дождь… Пес лежит возле огня. Я готовлю глинтвейн и мясо. И долго лежу, слушаю лес и дождь. Это просто…

Стивен не сводил с нее глаз. На лице женщины светилась слабая улыбка, взгляд рассеян и мягок.

– …волшебно, – закончила она.

– Как вы это делаете? – спросил он. Он хотел сказать – несколькими словами, а то и вообще без слов, заставляете видеть то, чего никогда не видел. Тогда, на лужайке за домом. Сейчас…

– Делаю что?

– Находите нужную дверь.

Она взглянула слегка удивленно.

– Я вовсе не ищу ее. Дом сам открывает ту, которая мне в данный момент нужна.

– И что, никогда не ошибается?

Ее взгляд сделался пристальным.

– Если вы о себе… Думаю, да, он ошибся. Вы безнадежны.

Его вдруг раздосадовало ее замечание.

– А когда это вы успели изучить всю мою подноготную, мисс Хилл? И что это во мне такого безнадежного? Да, я строю дороги. И буду продолжать строить, когда выберусь из вашей чертовой ловушки. Людям нужны дороги. Цепляние за старую рухлядь, за прошлое – вот где безнадега! Вот где вы сами застряли!

Пес поднял голову, прислушиваясь к его повышенному тону. Вопросительно посмотрел на Гасси.

– Мистер Уокен – все. Можете идти. Я хочу побыть одна, – произнесла та ровно.

Он подскочил как ужаленный.

– Я и не собирался сидеть здесь с вами, точно воробей на жердочке!

Он пошел вверх. Пес тихонько заскулил ему вслед. Уокен обернулся и крикнул со склона:

– Только ведь он и мне открыл эту дверь! Подумайте-ка над этим, мисс Хилл!

Только об этом она и думала – почему его оставили в доме. О том, что она должна сделать, чтобы поскорее избавиться от его присутствия, – убедить отказаться от строительства. Одновременно она твердо решила не делать ничего. Пусть все идет само собой, а она просто постарается с ним пореже сталкиваться…