– Доброе утро, Ян, – сказала она, сперва внимательно оглядев меня.

Я поморщился в ответ и стянул с головы цветастую вязаную шапочку, которую меня заставила надеть медсестра. Оба воззрились на повязку на моей голове, хотя не похоже на чтобы они были удивлены открывшемуся.

– Что произошло, Ян? – потребовала она.

– Мне проломили голову, – отозвался я. – Так что я не совсем в курсе…

– Доминик и Петр мертвы.

– Я знаю, – прошептал я.

– Что?! – Мужчина уставил на меня злой взгляд. – Почему ты тогда жив?

– Я не знаю.

– Это выглядит очень подозрительно.

Я глянул на них с непониманием.

– Вы, кстати, не представились, – заметил я.

– Это Томаш. Я – Диана.

– Отличное имя для охотницы, – я чуть кивнул ей.

– Они никогда не пытались переманить тебя на свою сторону? – продолжил расспросы Томаш.

– Нет.

– Но у тебя был повод…

– Какой?

Они с некоторым недоумением переглянулись.

– Ты сам мог убить Доминика и Петра, – предположила Диана.

– Доминик и Петр воспитали меня.

– Доминик и Петр убили твою мать, Ян…

Я зло усмехнулся и склонился к ней.

– Мою мать? – процедил я сквозь зубы. – Моя мать устраивала оргии, запирала меня на это время в чулан и несколько раз забывала о моем существовании. Я чуть не подох с голоду. Доминик и Петр были моими избавителями. Не смей больше говорить, что я убил их.

– Но они слишком доверяли тебе, во всем полагались на тебя. Что произошло в то утро, Ян?

Я нахмурился.

– Мне обязательно сейчас отвечать? Я могу предоставить совету отчет, как всегда это делал.

– Сейчас несколько иная ситуация – погибли охотники. Чем скорее мы получим сведения, тем быстрее…

– У меня нет ничего, что ускорит дело. Будь у меня что-то, я позвонил бы из больницы.

– Почему ты не позвонил и не сказал, где ты?

– А вы не знали, да? Кто тогда эти типы, что торчали в коридоре и постоянно справлялись у доктора о моем здоровье? Разве не совет поместил меня в больницу?

Они поджали губы.

– Ближайшее совещание состоится завтра утром. Ты будешь?

– Разумеется.

Охотница смотрела на меня.

– Поскольку Доминик и Петр мертвы, а нас назначили твоими кураторами, нам придется общаться чаще. И, значит, мне и Томашу надо больше узнать о тебе.

– Обо мне все написано в моем деле, – я понимал, что она, пожалуй, больше остальных жаждет узнать, что стало с ее предшественниками.

– Кое о чем там не упоминается. Кто был твой отец?

– Понятия не имею.

Она показала мне светящееся зеленоватым светом колечко.

– Знаешь, что это? Это маячок на вампиров. И он среагировал на тебя.

Я рассмеялся, ударил по кнопке на двери. Темное тонированное стекло сползло вниз, в салон ворвался уличный шум, в лицо ударили солнечные лучи.

– Да у вас уже паранойя начинается. Где ты взяла эту дешевку?

– Это Марьяны, ведьмы – изготовительницы оберегов… Ее изделия не врут…

– Разумеется, – я щелкнул по камушку ногтем, и тот перестал светиться, – учитывая радиус действия двадцать метров.

– Я слышала, что ты всегда был слишком верток, Ян. Таким качеством обладают…

– Ты поэтому спрашивала, кто мой отец? Нет, он даже не ведьмак, он обычный человек. Я не знаю, кто он, но знаю, чья кровь течет во мне… А ты, выходит, занимаешься охотой за кровососами. То-то мы не пересекались.

– Может быть, тебе везло до этого? – Ее глаза сузились.

Камушек опять вспыхнул зеленым на миг. Но она не заметила. Тут я кое-что вспомнил, скрестил руки на груди и довольно чувствительно надавил на внутренний карман. Кто-то протестующе стал скрести лапками, слегка придушенный. Я ослабил давление.

– Если сомневаешься – заглядывай ко мне вечером. Остановите.

Машина замерла, я вышел, хлопнув в раздражении несколько сильнее, чем следовало. Нет, черта с два меня выведут из себя.

Меня почти довезли до дома. Я поглядел вслед черному микроавтобусу и передумал идти домой, решив прежде кое-куда заглянуть.

Я углубился в старый пражский квартал, настоящий лабиринт узких, кривых улочек. Здесь было довольно-таки безлюдно. Проторенные туристами пути, их оживленный шум остались далеко позади. Я миновал крошечную площадь с фонтанчиком, прошел в арку между стенами домов, сделал еще пару поворотов и оказался в тупичке, оканчивающемся дубовой, выкрашенной в синий дверью. За стеклянным окошком двери висела табличка, что лавка открыта. Но с утра здесь обычно никого не бывало. Тихо звякнул колокольчик. Девушка оторвалась от записей в тетради учета. Она побледнела и застыла, не сводя с меня взгляда.