Три корпуса осталось между ними… два… В лицо ей уже летела грязь из-под копыт коня Карпи. Монца приподнялась в седле, отвела копье. Наконечник ярко блеснул на солнце. Карпи оглянулся, и она увидела хорошо знакомые черты – разбитый лоб, окровавленную седую бровь, щетинистую щеку, по которой текла красная струйка. Услышала, как он зарычал, вонзая что есть силы шпоры в конские бока. Но скакун его, крупный, тяжелый, куда больше годился для атаки, чем для бегства. Голова ее лошади медленно приближалась к его хвосту, и несущаяся земля между ними казалась размытым бурым пятном.

Монца с криком вонзила копье в круп скакуна. Тот дернулся, рванулся вперед, мотая головой и бешено кося назад глазом. С оскаленных зубов его капала пена. Верного подбросило в седле так, что один сапог сорвался со стремени. В следующий миг раненая нога скакуна подкосилась, и он на всем скаку рухнул наземь, отчаянно молотя копытами. Проносясь мимо, Монца услышала крик Карпи.

Натянула правой рукой поводья, подняв на дыбы храпящую лошадь, развернула ее. Увидела Карпи, который, путаясь в длинном красном плаще, перемазанном грязью, пытался подняться на ноги. То, что он еще жив, ее удивило, но не опечалило. В содеянном Орсо с нею и ее братом участвовали Гобба, Мофис, Арио, Ганмарк, которые уже заплатили за это. Но никто из них не был ей другом. Верный же ходил с ней в походы. Ел за ее столом. Пил из ее фляги. Улыбался ей… и ударил ножом, когда это стало ему выгодно. Украл ее место.

Неплохо бы и оттянуть миг расплаты.

Он встал-таки, пошатываясь, неуверенно шагнул вперед. Лицо в крови, глаза выпучены, рот раззявлен. Увидел ее. И Монца, усмехнувшись, высоко подняла копье и издала охотничий клич. Словно перед ней была лиса, выгнанная из норы. Карпи, придерживая раненую руку здоровой, торопливо захромал в сторону реки. Из плеча его так и торчал обломок арбалетной стрелы.

Монца рысью подскакала ближе, услышала его хриплое дыхание и широко улыбнулась. Почувствовала себя счастливой впервые за очень долгое время при виде этого мерзавца, трясущегося за свою жизнь. Он вытащил левой рукою меч из ножен и, пользуясь им, как костылем, зачем-то все ковылял к реке.

– Немало времени надо, – прокричала она, – чтобы научиться работать левой рукой! Уж я-то знаю! У тебя его нет, Карпи!

Река была совсем рядом, но она не дала бы ему дойти, и он это понял.

Повернулся к ней, неуклюже взмахнул мечом. Дернув поводья, она подала лошадь в сторону, и Карпи рубанул воздух. Монца привстала на стременах, ткнула в него копьем, попала в плечо, прорвав плащ и сбив на сторону нагрудную пластину. Удар швырнул его на колени. Меч, вонзившись в землю, остался в ней торчать. Карпи застонал, стиснув зубы, вновь попытался встать. По кирасе заструилась кровь. Монца, вынув одну ногу из стремени, подъехала ближе и пнула его сапогом в лицо. Он опрокинулся наземь и скатился с берега в реку.

Монца воткнула копье в землю, перекинула ногу через седло и спешилась. Постояла, глядя, как барахтается в воде Карпи, размяла одеревеневшие ноги. Затем выдернула копье из земли, сделала медленный, глубокий вдох и спустилась к кромке воды.

Немного ниже по течению реки тихо скрежетало, вращаясь, мельничное колесо. Другой берег был огорожен каменной, поросшей мхом стеной. Карпи, чертыхаясь, пошарил по кладке в надежде перебраться через эту стену. Но в доспехах, в тяжелом мокром плаще, с арбалетной стрелой в одном плече и раной от копья в другом шанса у него не было никакого. Поэтому он двинулся вдоль берега, по пояс в воде. Монца зашагала следом по суше, ухмыляясь и держа копье нацеленным в его сторону.

– Ты все тот же, Карпи, ничуть не изменился. Трусом тебя не назовешь. Только дураком. Карпи Глупый. – Она хохотнула. – Поверить не могу, что ты клюнул на это дерьмо. Должен вроде бы, столько лет прослужив под моим началом, знать меня лучше. Думал, я сижу где-то, затаившись, и оплакиваю свои беды?

Не сводя глаз с ее копья и тяжело дыша, он отошел дальше к другому берегу.

– Клятый северянин обманул меня.

– Похоже, в наши дни никому нельзя верить? Надо было тебе ткнуть меня ножичком в сердце, а не в кишки.

– В сердце? – криво усмехнулся он. – У тебя его нет!

Двинулся к ней, подняв фонтан сверкающих брызг, с кинжалом в руке. Монца, ткнув его копьем, угодила в бедро, и древко при ударе сотрясло ее больную правую руку. Карпи рухнул в воду, забарахтался снова, поднимаясь на ноги. Прорычал сквозь зубы:

– Все равно я лучше тебя, дрянь, убийца!

– Если лучше, как же ты очутился в реке, говнюк, а я – на берегу и при оружии? – Она медленно описала в воздухе круг мокрым, блестящим наконечником копья. – Ты все тот же, Карпи, ничуть не изменился. Трусом тебя не назовешь. Только идиотом и лжецом. Карпи Предатель.

– Это я-то предатель? – Цепляясь за каменную стену, он снова потащился в сторону мельничного колеса. – Я? После стольких лет, которые тебе прослужил? Я хотел быть верным Коске. Я был ему верен. Я – Верный! – Он стукнул окровавленным кулаком в нагрудную платину. – Вот я какой. Я был таким. Но ты у меня это украла! Вместе со своим никчемным братцем!

– Я не сбрасывала Коску с горы, сволочь!

– Ты думаешь, я этого хотел? – На глазах старого наемника выступили слезы. – Не моя была затея. Явился Арио и сказал, что Орсо перестал тебе доверять! Что ты должна умереть! Ты, мол, – прошлое, а я – будущее, и все остальные капитаны уже дали свое согласие. Я и пошел по легкому пути. Что еще оставалось?