«Юпитер, великий и всемогущий! Дай мне хотя бы один шанс убить Гемелла, прежде чем я умру». Эту молитву Ромул ежедневно повторял про себя.

В конце концов он добрался-таки до внушительной каменной стены, окружавшей владение Красса. Как и во всех домах богачей, она являла внешнему миру голую, ничем не выделяющуюся поверхность. Лишь створки огромной двустворчатой двери украшали резные львиные головы. Ромул подошел ко входу и взялся за искусно выкованный тяжелый железный молоток, изображавший голову Юпитера. Три раза стукнув — его поразил глубокий сильный звук, — он на всякий случай отступил на пару шагов.

Дверь резко распахнулась. На пороге появился привратник, такой же огромный, как Юба, но его смуглое лицо украшала затейливая татуировка.

— Кто тут? — Его суровый взгляд словно пригвоздил Ромула к земле.

Он протянул руку с письмом:

— Я принес послание Крассу от моего хозяина.

Раб окинул взглядом улицу и резко дернул головой:

— Заходи.

Ромул переступил порог и оказался в доме богатейшего из граждан Рима. Великан привратник захлопнул дверь и задвинул засовы, затем дернул за веревку, свисавшую с потолка, и удалился в свой альков; все это время он не сводил взгляда с пришельца. Раб, одетый в грубую тунику, с руками, испещренными множеством шрамов, и волосами, собранными в косичку, принадлежал к какому-то готскому племени.

Ромул стоял неподвижно, не решаясь даже переступить с ноги на ногу.

Через несколько мгновений из вымощенного гладкой плиткой коридора донеслось шлепанье сандалий. Оттуда показался тощий человек с опрятно остриженной головой, одетый в чистую белую тогу. Ромулу показалось, что он раздражен. Да и понятно — было не принято беспокоить высших представителей правящего класса Рима в это время дня.

— Ну! — повелительно произнес скрипучий голос.

— Письмо для Красса, господин. — отозвался Ромул, протягивая свиток.

Домоправитель с отвращением взглянул на изрядно запачканный пергамен.

— Вид такой, будто ты выудил его из сточной канавы, — фыркнул он.

— Малость запачкался по дороге, господин. — Ромул уставился в пол, чтобы не было видно хмурого выражения его лица.

— Кто твой хозяин?

— Гемелл, торговец. С Авентина.

— Ты сказал, Гемелл?

— Да, господин.

Теперь домоправитель задумался, оставлять мальчишку здесь или выставить за дверь. Красс имел дело с бесчисленным количеством людей, и купцы, чья деятельность приводила в движение колеса всей хозяйственной жизни, занимали среди них не последнее место. Чуть ли не каждый из купцов был должником Красса. А в отношении тех, кто еще не задолжал ему, Красс шел на любые меры, чтобы так или иначе привязать к себе и подчинить всех, с кем те имели дело, и в конце концов добивался своего. Не исключено, что и эта записка может принести какую-то пользу.

— Жди здесь.

Раб удалился, держа свиток в отставленной в сторону руке.

— Женоподобный дурень! Считает себя важной шишкой, — сердито проворчал привратник, ерзая на скамейке. За спиной у него лежали меч, копье и тонкая кошма. Судя по всему, он жил и спал в этом крохотном закутке, точно так же как Юба.

Почувствовав себя немного спокойнее, Ромул осмотрелся по сторонам. Полы коридоров, разбегавшихся от входа в разные стороны, были вымощены плитками из отполированного зеленого мрамора. У стен возвышались статуи богов, изваянные с великим искусством. Все это служило демонстрацией немыслимо большого богатства. Гемелл жил очень обеспеченно, но рядом с этим его достаток сразу мерк.

Каким образом Красс добывал деньги, было известно всем. В эпоху правления Суллы он разбогател, так как внимательно следил за казнями аристократов, включенных в проскрипционные списки [7] , и дешево скупал конфискованное у них имущество. Другие методы отличались такой же неразборчивостью. Поскольку дома в Риме были в основном деревянными, здесь часто случались пожары, опустошавшие большие площади. Стоило вспыхнуть огню, как туда являлся Красс во главе своей частной пожарной команды и отказывался тушить пожар и спасать имущество до тех пор, пока хозяева горящих жилищ не пообещают продать ему место за бесценок. Он застраивал выгоревший участок, а затем продавал его, получая огромную прибыль. Всадники восхищались его безжалостным хищничеством, а простые граждане его презирали. Ходили слухи, что ночные пожары происходят не случайно, но доходы от них тем не менее регулярно поступали в казну Красса. Кроме накопления богатства, у него была еще лишь одна цель в жизни: стать вождем республики. Для этого Крассу требовалась широкая народная поддержка. В Риме ее наилучшим залогом служили военные успехи, а потому он решил внести свой вклад в расширение границ республики и однажды сделался проконсулом Сирии. На его беду, этой же должности домогался и куда более популярный Помпей.

Стены атриума были гладко оштукатурены и расписаны. Никогда не забывавший о своем презренном положении, мальчик рассматривал окружающее, не сходя с места, лишь вертел головой. На одной стене ярко освещенного помещения были изображены охотничьи сцены, а на других — сам Красс, ведущий войско в бой. Когда привратник заговорил, Ромул аж подпрыгнул от неожиданности.

— Здесь господин побеждает Спартака.

История гладиатора-фракийца, выступившего с оружием в руках против республики, была известна всем и каждому. Восстание рабов оказалось самой страшной угрозой для Рима со времен Ганнибала — за сто пятьдесят лет до того.

Ромул открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его, заметив низкорослого человека с каштановыми волосами и неулыбчивым круглым лицом. Это был аристократ лет тридцати с небольшим, облаченный в тогу из прекрасной ткани. Его безразличный взгляд лишь мельком скользнул по рабам.

Ромул выждал, пока он не скрылся за дверью, ведущей в коридор. Все рабы с детства знали, что внимание к себе привлекать не следует.

— Того самого Спартака Грека? — Ромул еще совсем маленьким услышал историю о Спартаке и с тех пор поклонялся, как богу, человеку, который пошел поперек всех законов и правил, чтобы избавиться от своих цепей. Этот пример пробуждал в нем надежду, неиссякаемо питал его собственную мечту об обретении свободы. Об этой мечте не знал никто, кроме Юбы.