Возможно, кому-то покажется, что я слишком жесток и безжалостен, но не вижу причин церемониться с теми, кто ворвался в мою обитель и пытается убить меня, моих друзей и тех, кто живет в моем доме. В такие моменты я предпочитаю забыть о цивилизованности и гуманности до той поры, пока не исчезнет опасность.

Там, откуда я пришел, все еще стреляли. Од-ин раз грохнул мушкетон, и я даже думать не хотел, во что электрическая картечь превратила стены моего дома. Оставалось радоваться, что Талер все еще жив и не сдает позиции, а эти олухи не спешат обойти его по другой лестнице и зайти с тыла. Бласетт явно ошибся, и чужаков в доме гораздо больше девяти человек.

Влетев в кабинет, я подскочил к письменному столу, выдвинул верхний ящик и взял платок Эрин.

— Опасность! — предупредила меня Анхель, но было уже поздно.

Я услышал, как взвели курок, и хриплый голос сказал мне:

— Брось пистолет.

Красный колпак стоял в дверях, направив на меня оружие.

— Брось! Ну?!

Я с неохотой исполнил приказ.

— А теперь положи на стол эту желтую тряпку и отойди в сторону.

Я как раз подумывал принять Облик, когда у меня над плечом пролетела серебристая молния, за ней другая. Первая оторвала человеку руку, вторая разворотила ему грудь и отбросила в коридор. В ушах стоял мелодичный звон, в воздухе, медленно растворяясь, расплывались следы от пролетевших пуль. Стекло в окне не разлетелось вдребезги, но в местах попадания в него остались две большие дыры с оплавленными, вывернутыми «розочкой» краями.

Я бросил мимолетный взгляд на своего спасителя, проследив за траекторией выстрелов. Полковник МакДрагдал стоял на балконе своего особняка. Его грузная фигура была ос вешена светом, льющимся изокон. Он махнул мне рукой, я махнул в ответ, радуясь, что старикан вернулся домой на неделю раньше, чем планировалось.

Отвлекшись, он прилип к здоровенному ружью на чудовищной треноге, направил его дуло куда-то вниз, и ночь пронзил еще один серебристый росчерк. Я между тем убрат платок, поднял брошенный пистолет, взяв Анхель в левую руку. Следовало вернуться и помочь Талеру.

Я решил, что недурно было бы зайти к гостям с тыла, и осторожно спустился по лестнице в полутемный зал предков. Здесь один бандит рылся в комоде, не обращая внимания на пальбу, доносящуюся из холла. Он почувствовал мое присутствие, резко развернулся, я принял Облик, но не тут-то было.

Человек взмахнул рукой, окутав меня какой-то пыльютак, что я тут же засиял, словно фонарь, став видимым. Он отпрыгнул в сторону, разрывая расстояние между нами, а затем сделал еще один шаг и прошел сквозь стену, оказавшись на улице. Если для него эта преграда была сделанной словно из воздуха, то для меня она оказалась непреодолимой.

Стряхивая с одежды и волос фосфоресцирующую дрянь, я желал проклятому магу застрять где-нибудь между кирпичами. Послышались свистки жандармов.

— Давно пора, — пробурчал я.

В холле больше не было слышно выстрелов, я заглянул туда и увидел лишь мертвецов да Эстер, запертую в сияющую паутину невидимой клетки. Вид у стафии был такой, словно ее облили водой, а затем мгновенно заморозили. Я обошел ее по кругу, решив пока оставить все как есть, добрался до лестницы и крикнул:

— Талер! Вы живы?! Они, кажется, убрались!

— Да! Все в порядке! Я ранил и скрутил одного! — донесся сверху его голос.

Я в три счета оказался наверху, перепрыгнул через нескольких покойников и увидел связанного скатертью, раненного в живот человека в красном колпаке. Всклокоченный Талер стоял над ним, держа его на прицеле.

Я внимательно посмотрел на пленника, переглянулся с приятелем. Мы поняли друг друга без слов — с такой раной, даже несмотря на то, что крови почти не было, человек не протянет и получаса. Решение у меня созрело мгновенно.

— Бласетт! — крикнул я. — Пожалуйста, вылези из-под стола и встреть господ жандармов внизу. Скажи им, что уцелевшие сбежали. Скорее всего, через ограду кладбища Невинных душ. Будь добр настоять, чтобы они продолжили преследование. А затем проверь, как дела у Полли.

— Хорошо, чэр, — сказал бледный дворецкий, выбираясь из укрытия.

Я, не особо церемонясь, взял умирающего за шиворот и, не обращая внимания на его стоны, поволок подальше от свидетелей, затащил в ближайшую гостевую спальню и сорвал с его головы колпак, закрывающий лицо.

— А, старый знакомый, — протянул я, узнав иенальца из трамвая. — Наша третья встреча сложилась неудачно для тебя. Я задам несколько вопросов, и ты мне на них ответишь.

Он в ответ, несмотря на ранение и крайне отвратительное самочувствие, предложил мне заняться развратными действиями с каким-нибудь скангером, а еще лучше — вызвать врача и принести виски.

Вел он себя нагло, невоспитанно и совсем не так, как полагается человеку, чувствующему свою вину за то, что он влез в чужой дом и собирался убить жильцов. Лично я не испытывал к нему никакой жалости.