— Эта работа тебя в гроб загонит, Кейт! — тихо сказала она своему отражению.

Застыв с кисточкой от туши в руках, гламурная дамочка окинула ее надменным взглядом.

Кейт одарила ее фальшивой улыбкой.

— Пора идти, а то без меня слушание дела не начнется, — бодро сказала она и вышла.

Роб ждал ее в холле, сгорая со стыда, что вынужден стоять в непосредственной близости от женского туалета. Он достал из кармана брюк носовой платок и вытер пот со лба. Кейт презрительно посмотрела на босса.

— Что теперь? — спросила она. — Теперь, когда Тед тебя не слышит, ты скажешь мне, что смерть Мелани Хесслер произошла по моей вине? Если бы я в понедельник передала ее дело тебе, думаешь, это каким-то образом уберегло бы ее от лап поганого ублюдка?

На лице Маршалла застыло напускное удивление.

— Конечно же нет! Зачем ты так говоришь?

— Наверное, потому, что мне так кажется! — парировала Кейт и отвернулась, облокотившись на перила галереи над атриумом. — Мне казалось, что лучше меня с этой работой никто не справится. Но я не справилась со своей работой, и теперь Мелани мертва.

— Почему ты уверена, что могла бы предотвратить случившееся? — Маршалл смотрел на нее со смесью удивления и недоверия. — Считаешь себя Супер-Женщиной? Думаешь, все зависит только от тебя?

— Нет. Просто я знаю, что должна была позвонить ей, но не посчитала нужным это сделать. Ведь если бы я ей позвонила, по крайней мере, мы бы знали, что она исчезла, и попытались бы ее найти. У нее больше никого не было.

— Именно поэтому она и находилась под твоей ответственностью, — подвел итог Роб. — Как и Эйнджи.

— Должен же этот отморозок когда-нибудь остановиться!

— С твоей помощью, Екатерина Великая, — съязвил Маршалл.

Высоко подняв голову, Кейт решительно посмотрела ему в глаза.

— Вчера ты быстро подсуетился, чтобы переложить вину на меня, — парировала она. — Честное слово, я не понимаю тебя, Роб. Сначала ты говоришь мне, что, по твоему мнению, я самый подходящий для этого дела человек. Потом меняешь мнение и ноешь по поводу того, как я работаю. Ты хочешь спихнуть на меня вину за то, что пошло не так, но не хочешь, чтобы я брала на себя ответственность. Что с тобой не так?! — воскликнула она. — Моя способность брать на себя ответственность каким-то образом умаляет твою значимость в глазах Сэйбина? Если я готова взять на себя вину, тебе уже будет сложно сокрушаться и лебезить перед ним, верно?

На виске Маршалла нервно билась жилка, в глазах мелькнуло что-то недоброе.

— Когда-нибудь ты пожалеешь, что так грубо вела себя со мной, Кейт. Возможно, не сегодня. И даже не завтра. Но однажды…

— У тебя не получится сегодня уволить меня, Роб, — перебила его она. — Сэйбин не позволит. Я же сегодня не в настроении играть в твои капризные игры. Если ты сейчас находишься здесь с конкретной целью, будь добр, переходи к делу. Лично у меня есть работа, которой надо заняться, — по крайней мере, еще на несколько часов.

Роб суетливо переминался с ноги на ногу. Его глаза сузились, превратившись в щелочки, на лице застыло мрачное выражение. Кейт поняла, что надавила слишком сильно, перешагнула некую черту, перейдя которую уже вряд ли сможет вернуться назад, просто извинившись и пообещав держать себя в руках. Впрочем, отступать она явно не собиралась.

— Полицейские просили передать тебе, чтобы ты прослушала заново кассеты с беседами с Мелани — на случай, если она говорила что-то, что может иметь отношение к делу, — сухо произнес Роб. — Я подумал, для тебя это будет слишком тяжело в данных обстоятельствах, — сказал он голосом оскорбленной невинности. — Я хотел предложить помощь.

— Хотел? Означает ли это, что ты в конечном итоге передумал помогать мне, потому что наконец понял, какая же я неблагодарная сука?

На лице Маршалла расплылась гадкая ухмылка, а глаза исчезли за стеклами очков.

— Нет. Я не позволю твоему поведению влиять на мою работу. Мы вместе прослушаем записи. Ты будешь подмечать вещи, которые покажутся тебе странными, потому что ты ее знала. Я же буду слушать с объективной лингвистической точки зрения. Жду тебя в своем кабинете через пять минут.

Кейт с неприязнью смотрела ему вслед, размышляя над тем, что ей противно больше: он сам или их сотрудничество.

— Почему я не могу вогнать себе в лоб топор? — пробормотала она и устало потащилась следом.

— Эта пленка является копией, — объяснил сотрудник криминалистической лаборатории.

Ковач, Куинн, Лиска и худощавый парень, которого Ковач называл Ушастый, столпились вокруг нагромождения электронных приборов, оснащенных разнообразными кнопками, рычажками и тумблерами.