Я ведь здесь, сыночек, для многих — пример. Пример грешницы времен Молодой Польши. [5]

Такой яркий, что, будь я жива, обо мне бы в «Плюще» [6] написали — так говорят те, кто постарше и поначитаннее. Ровесники бабушки Марты и бабушки Цецилии. Обеих Твоих бабушек, сыночек, тут, в аду-то и нет, они благонравные обе и в ад попасть никак не могли.

Но вернемся к «Плющу».

Про меня написали бы не в этом, новом, что напоминает немощного старика, пытающегося молодиться и через силу бахвалиться. Нет, в том еще, настоящем. Тебе, сыночек, известно, о чем я, потому что этот «новый»-то Тебя соблазнил немножко, и Ты там отметился — и раз, и два, а может, и три. Эти молодые грешники — с рубежа веков или с конца двадцатого века, — бывает, сядут со мной, и я им рассказываю, как грешили между войнами. Только, представляешь, им частенько приходится объяснять, что это значит — «между войнами»: среди них очень много дубин стоеросовых, неучей. Вроде и аттестат есть — а все одно неучи. После войны-то аттестат только что собаке уличной не выдавали. И Твой аттестат, сыночек, такой же. Но уж какой есть…

Моим-то грешницам, история ни к чему, не интересна. Им подробности подавай. Им интересно, тогда парням тоже «одно только это надо было» или нет и как они это тогда делали. Да что говорить — ну конечно, у парней всегда только это на уме. Потому что — а чему еще у них на уме и быть-то? Да и делали это примерно так же, как сейчас, потому — а как же еще? Только я им подробности не рассказываю, это мое сокровенное, интимное, таким делиться нельзя — какая-то проституция получается. Женщины все примерно одинаковы, и делают это примерно одинаково — да Ты, сыночек, сам знаешь, женщины-то у Тебя были. А вот то, что отличает одну женщину от другой, — уже загадка, тайна великая, это уже на уровне дыхания, прикосновения, шепота, вздоха или крика. И то, что перед тем… и то, что после… да что я Тебе, сыночек, рассказываю, Ты ведь и сам понимаешь!

Я им о другом говорю. О мужьях своих — не про постель, а в романтическом смысле. Они, молодые-то, такое не сказать что хорошо понимают, но иногда удается их внимание привлечь. Чаще всего они хотят слышать о Твоем отце, но и о других моих мужьях, тех, что до Твоего отца были, я тоже рассказываю. Только о самом первом не вспоминаю — совсем мне о нем вспомнить нечего. Он мне совершенно не подходил, а может — я просто была слишком молодая и безответственная. Ну и потом, я ж не знала, что мужчина, такой солидный и культурный на вид, книг не читает, цветов своей любимой на день рождения не дарит, ботинки не чистит, всегда плохо пахнет, носит обсиканные кальсоны, чуть что повышает голос, на билет в кино жмотничает, а танцевать не умеет. Я постоянно думала, что теряю с ним свою молодость, зря трачу время, что так и зачахну у плиты или с метлой в руках, убирая нашу квартиру… Он требовал, чтобы все было вылизано, вычищено, наготовлено, настирано, наглажено, накрахмалено, постелено и разложено. А чтобы приласкать меня — так этого и не было никогда. Гасил свет в спальне, вскакивал на меня, как жеребец на кобылу, и телом своим дебелым покрывал. Попыхтит-попыхтит — вот и вся любовь. А я и рада, что все кончилось, — он весом меня придавливал, мне аж дышать было тяжело. Поначалу-то я плакала, конечно, — он ведь муж мне был, я ему в костеле до конца жизни хранить верность обещала. Но потом слезы кончились, а когда я ему про любовь-то говорила — он никак в толк взять не мог, чего мне не хватает, если я в большом доме живу, деньги на наряды имею, и он, солидный мужчина со мной всегда рядом, говорил, это от избытка времени свободного мне всякие «химеры» в голову-то лезут.

Вот однажды мне «химера» в голову и пришла, поехали мы с подружкой в Быдгошчь — оперетту слушать, «Трех королей». На поезде, потому что зима была дороги такие — по-другому не проедешь.

И вот после оперетты скрипач из оркестра нас с подругой пригласил на чай с имбирем. А я на него, на скрипача этого, смотреть прямо не могла, так он был прекрасен — у меня аж дыхание перехватывало. И подруга моя, барышня еще, тоже глаз на него положила, ботиночком под столом ноги его касалась… я точно это знаю: она иногда ошибалась и ботиночком своим чулок мне пачкала. Но скрипач смотрел только на меня и все чаю мне подливал. На обратном пути, в поезде, я грешила — все о нем думала, думала, и подруга моя грешила — но она поменьше, она ведь незамужняя была, а я-то — замужем, так что мой грех больше.

Этих-то, молодых, в аду, больше всего тот скрипач интересует — мой второй муж. И как он меня целовал — вот что им узнать хочется, особенно когда размечтаются или вдруг заскучают. А я, чтобы уж подробностей-то не рассказывать, вплетаю в свой рассказ Климта. [7] Ну да, художника этого, Густава Климта, который свои картины в Вене писал в те еще времена, когда бабушка Твоя, Марта, была совсем молодая — лет девятнадцати-двадцати. Для Тебя это очень давняя история, Тебе, небось, и представить невозможно, что баба Марта была девчонкой. Так вот, Густав-то Климт нарисовал картину «Поцелуй», она у нас во многих галереях в аду висит — как наглядное пособие: демонстрирует человеческую греховность как она есть. Еще, говорят, она чем-то «Мону Лизу» Леонардо да Винчи напоминает. Тут не знаю — мне она ничего такого не напоминает, но это и не важно, потому что картина сама по себе неповторимо прекрасна. Критики-то все упирают на «фаллические символы», то есть, если по-нормальному сказать — на символику половых членов, которых якобы там в изобилии и которые, соответственно, должны смущать женщин. Лично я никаких фаллосов на картине не наблюдаю — но я ведь, сыночек, в этом вопросе никакой не эксперт, ибо членов-то мужских в ближайшем рассмотрении видела в жизни всего пять: трех мужей, Твой и Казика, уж не знаю, можно ли их считать, ведь я на вас, конечно, совсем другими глазами смотрела, чем на своих мужчин. Так что на самом деле три, о чем мне судить-то? Хотя сам Климт был несомненно экспертом, это да, — шутка ли, оставил после себя четырнадцать детей, и ни одного ребенка от законной жены — потому что жены-то у него и не было! Сперма и лоно его интересовали необыкновенно, он на картинах и в графических работах «киски» манекенщиц и проституток со всеми подробностями изображал, чем провоцировал бесконечные скандалы. С точки зрения ада это очень хорошо, даже если не было во всем этом ни настоящего искусства, ни искренности, а одна сплошная маркетинговая стратегия. Я недавно освежила свои знания о Климте на нашем сайте www.wiki.hell, и меня растрогало, как он рисовал в этой своей коричневой сутане, перепоясанной белым ремешком, и в сандалиях. В аду судачат, что под сутаной у него ничего не было, чтобы ничто не мешало манекенщицу или натурщицу быстренько употребить, но мне сдается — сплетня это, которую распространяют, чтобы побольше внимания к Климту привлечь. В определенном смысле такие слухи на пользу искусству идут, потому что если прыщавый подросток пойдет в музей, чтобы полюбоваться на «киски» Климта, то, возможно, уж заодно и глянет на его пейзажи, а это будет способствовать повышению культурного уровня ада. Старикам-то уж все равно, а вот для молодежи очень важно. Климт себя в аду особо не проявляет, но иногда лекции читает по «неосинизму». Это направление в живописи ада самое популярное, потому что название его образовано от английского «sin», в переводе на польский — «грех». «Неогрешизм» значит. Я, сыночек, на лекции-то регулярно хожу, потому что, пока жива была, в музеях не часто бывала — времени не хватало, да и по невежеству, а теперь вот наверстать хочу и во всех этих новомодных трендах разобраться. А картинки Климта мне еще потому особенно нравятся, что он много рыжих женщин рисовал, и это мне, признаться, льстит — я же, прежде чем поседеть, сама рыжая была и во влияние цвета волос на характер и судьбу женщины свято верю с давних пор. А недавно об этом как раз говорили на канале Hell24.ntv, в сексуальном контексте, и это снова пробудило здесь повышенный интерес к рыжим женщинам. Все эти предрассудки — что рыжие женщины якобы сплошь колдуньи, что они — причина неурожаев, эпидемий, падежа скота и прочих ужасов, — их в аду уже никто всерьез не воспринимает. Что однако не мешает постоянно сравнивать рыжих с блондинками, шатенками и брюнетками по всем статьям. Истории рыжего Иуды, рыжеволосых Марии Магдалины и Лилит [8] в памяти ада засели крепко и все время заставляют связывать рыжие локоны с непорядочностью, изменой, грехом, вечным осуждением и смертью, что, разумеется, в глазах ада только добавляет им уважения. Но поскольку это все догадки и фактов не хватает — ад теперь озабочен как раз поиском этих недостающих фактов об особой греховности рыжих. Вот недавно два профессора из Гамбурга, Вельпе и Бернхард, таких фактов подбросили: оказалось, что рыжеволосые женщины чаще предаются телесным утехам да с большим числом партнеров, причем, не состоя с ними в браке. Ну, ад тут, конечно, сразу увидел статистическую корреляцию с греховностью и налепил ярлык: распутные, похотливые и необузданные. А особый интерес вызвало то, что эти отличия, видимо, заложены генетически, то есть являются замыслом самого Бога, потому что кто же, как не Бог, эту самую спираль, ДНК эту, в течение шести дней заворачивал, а на седьмой от трудов праведных отдыхал в своей лаборатории.

И вот что я тебе, сыночек, скажу.

У меня иногда такие мысли бывают… такие, знаешь… сюрреалистические… прямо покоя мне не дают. Мне иногда кажется, что Бог эту прекрасную спираль знаешь как создал? Для удовольствия. Набил косяк, поджег, глубоко вдохнул, а когда у него трип-то, приход то есть, начался — почувствовал такое космическое пронзительное одиночество, что дым выдохнул… А дым этот был особенный. Божий дым, одним словом. Абсолютно чистый, незамутненный, потому что ничего в нем, даже Твоих любимых законов физики не было. В нем, в дыме том, не было и никаких частиц — даже элементарных. Никаких фотонов, лептонов, бозонов, глюонов и даже кварков. Ни высоких кварков, ни нижних, ни высших, ни низших, ни привлекательных кварков, ни даже удивительных кварков — ни-ка-ких. По-моему, сыночек, этот дым из одних богонов состоял. БОГОНОВ, понимаешь? (Это я сама название придумала.) Каждый богон заключал в себе фрагмент Божьего замысла, то есть такой разбитый на богоны Большой Проект получается. Человеку же никогда ни одного богона получить не удастся, сколько он ни старайся. Даже если сделают они этот свой… как его там… коллайдер размером с Африку — все равно ничего не выйдет. Потому что богоны только тогда существуют, когда люди в Бога веруют. А каждая попытка их создать или поймать — это же, по сути, акт неверия, сыночек. В этом ЦЕРНе [9] армия яйцеголовых неверующих фом работает, и потому никогда, никогда у них не получится повторить что-либо из того, что сотворил Бог. Впрочем, я в этих армиях, дивизионах и корпусах никогда не разбиралась, так что, может, это и не армия вовсе. Знаю, что чуть не десять тысяч физиков во всем этом участвуют, а на первой линии, в Женеве — три тысячи. Разгоняют там, под землей протоны до невероятных скоростей и сами себе противоречат. Вот скажи мне, сыночек, объясни своей старой матери, каким таким чудом можно чем-то настолько маленьким, как протон, попасть в такое же маленькое?!! Это ж сродни фокусу, когда в цирке кролика из шляпы вынимают — такая же магия цирковая! А они, вишь, попадают… А потом, вечером, самонадеянные люди дают журналистам интервью, что, дескать, отыскали «частичку Бога». А? Каково? «Частичку Бога» они ищут… теорию практикой проверяют… Какая же она Божья, сыночек? То ли они там заработались совсем и бозоны с самим Богом попутали, то ли специально привирают, чтобы народ, неискушенный в физике, обмануть и головы задурить. Ты, сыночек, со школы еще знаешь, а я из Гугла, что они ищут бозон какого-то там Хиггса и если вдруг найдут, то будет им счастье, слава Господу, потому что тогда они сумеют как-то понятие массы объяснить. А если объяснят — то следующим шагом смогут создать маленький новый мирок, крошечную Вселенную. Так они журналистам говорят — но только уже при выключенных микрофонах. Им, этим наглецам с кучей ученых званий и титулов, кажется, что они все знают и все понимают.

А я Тебе, сыночек, скажу, что никогда, даже если русские, китайцы и американцы все скинутся и целиком свои бюджеты под это дело заложат, никогда ни в какой лаборатории не получится еще одного, даже маленького Большого Взрыва. Потому что для этого нужны богоны, а они мгновенно аннигилируют, как только наука над верой начинает верх брать. И кроме того, сыночек: если есть богоны — то (Ты сам уже мгновенно сообразишь, о чем речь!) должны быть и антибогоны. А следовательно — получается, ад в замысел Бога вписался сам собой.

Сыночек, я Тебе признаюсь, эти богоны — они мне самой очень нужны. Для проверки моей собственной, мной сформулированной, W-теории, уникальной и экспериментально пока не подтвержденной. На Земле, то есть на вашем свете, есть М-теория, Теория Всего, ее изобрел гениальный физик и математик из Северной Америки Эдвард Виттен, над ней теперь многие головы ломают, потому что ее, как и мою теорию, проверить трудно. Так что догадка о существовании предварительного замысла непосредственно перед возникновением Вселенной, к сожалению, не от меня исходит — не я ее породила (смейся, Нуша, смейся, я так люблю, когда Ты смеешься, у Тебя тогда такие прекрасные морщинки вокруг глаз образуются). Не я — да хотя бы из-за недостатка образования, ведь аттестат зрелости я получила еще в довоенные времена. Но видишь, как я теперь в этой Твоей науке поднаторела — сама порой дивлюсь.