– Нет, конечно. Здоровый прагматизм не позволит. Я не трогаю тебя, ты не трогаешь меня. Миром правит равновесие. Как только равновесие нарушается, происходит катастрофа. А катастрофы никому не нужны.

– Кроме террористов, – заметил Жиров.

Виктор холодно усмехнулся.

– Они тоже пытаются сохранить равновесие, только понимают его по-своему. Бросают на чашу весов тела жирных белых ублюдков в надежде на то, что обе чаши весов уравновесятся.

– А как насчет тебя? – поинтересовался, сверкая очками, Эдик. – На что готов ты, чтобы уравновесить эти чаши?

Виктор взглянул на Граубергера и торжественно проговорил:

– Мой друг, я готов надавать подзатыльников любому, кто будет обзывать тебя очкариком!

Шутка вызвала всеобщий смех.

– О, смотрите! – воскликнул вдруг Стас Малевич. – Кажется, к нам пожаловала «королева зла».

К фонтану подошла Настя Горбунова, и разговор при ее появлении стих. Она остановилась, пристально посмотрела в лицо Бронникову, затем перевела взгляд на Жирова.

– Сидите? – спросила хмуро.

– Ты чего? – удивленно спросил Жиров.

– А вы забыли? – ядовитым голосом осведомилась Настя.

– О чем ты? – Жиров повернулся к Малевичу. – Стас, о чем она, а?

– О спиритическом сеансе, – напомнил Стас.

– О спири… Ах ты, черт! – Жиров хлопнул себя ладонью по широкому лбу. – А я и правда забыл!

Настя еще больше нахмурилась. Налетевший порыв ветра разметал ее длинные черные волосы. Казалось удивительным, что не снес с места и саму Настю – маленькую, хрупкую, остроплечую.

Она вновь обвела всех взглядом и спросила высоким, звонким голосом:

– Кто еще забыл?

– Да ладно тебе, Горбунова, – вяло проговорила Вика. – Все помнят про твой идиотский спиритический сеанс.

– Ты придешь?

– Я уже говорила тебе, что не…

– Она придет, – сказал Бронников спокойно.

Вика взглянула на него удивленным взглядом.

– Ты что мной распоряжаешься?

Бронников небрежно дернул плечом.

– Ты слишком любопытна, чтобы не прийти. Кроме того, ты – будущий ученый, а любознательность – главная черта хорошего ученого.

– Спиритический сеанс не имеет к науке никакого отношения, – отчеканила Вика.

– Возможно, – согласился Виктор. – А если все же имеет? Между прочим, твой любимый Менделеев участвовал в спиритических сеансах, а потом подверг их любопытному анализу.

Имя Дмитрия Ивановича Менделеева подействовало на Вику магически. Против такого авторитета она не нашлась что возразить.

– Ладно, – буркнула она наконец, – черт с вами, приду. Жир, дай пива!

Жиров вынул из рюкзака банку пива и протянул Вике. Все это время Настя Горбунова стояла перед ними – тонкой фигуркой на холодном ветру – и мрачно смотрела на Вику. Если бы взглядом можно было убивать, от Вики не осталось бы даже праха.

– Во сколько собираемся? – лениво поинтересовался Эдик Граубергер. Было видно, что он настроен по отношению к предстоящему мероприятию весьма цинично и идет лишь потому, что все идут.

– В два часа ночи, – ответила Настя. – Прошу не опаздывать.

– Нам зайти к тебе? – уточнил, подергивая пальцами русую бородку, Граубергер.

Настя отрицательно покачала головой:

– Нет. Приходите сразу в девятьсот тридцать пятый. Я буду там.

– Блок, между прочим, заперт и опломбирован, – напомнила Вика.

Настя усмехнулась.

– Ничего, я как-нибудь с этим справлюсь. Главное – не наложите в штаны.

Она повернулась и стремительно зашагала к ГЗ. Виктор Бронников посмотрел ей вслед и весело проговорил:

– Серьезная девушка.

– Железная кнопка! – подтвердил Стас.

– Я бы с ней покувыркался, – сказал свое веское слово Жиров.

Виктор повернул голову и взглянул на громилу.

– Кретин, – произнес он коротко.

Жиров воззрился на него круглыми глазами.

– Почему?

– Либо ты ее раздавишь, либо она лопнет, когда ты кончишь.

Ребята переглянулись и снова загоготали. Даже Вика, несмотря на неженскую грубость шутки, весело хихикнула.

Настроение у всех было замечательное. И все же ни один из них не мог отделаться от подспудной мысли, будто то, что сейчас происходит, – лишь краткое затишье перед новым ударом бури. И буря пришла.

На столе лежал вырезанный из листа ватмана круг диаметром сантиметров пятьдесят, по окружности которого были нарисованы большие печатные буквы.