— Правильно. Хорошо, что заметил, — он ободряющее похлопал Николку по плечу. — Поэтому, сейчас, для всех ты находишься в психиатрической лечебнице, с повышенной изоляцией от внешнего мира. Тебя, судя по всему, в нее уложат уже завтра. Поводом для этого послужит тяжелая автоаварии такси, в котором ты ехал и наступившая вследствие этого амнезия, то есть кратковременная потеря памяти. Об этом будет сообщено в местной газете, но не здесь, а в Птурске. Эта клиника, вообще-то, не медицинская в полном понимании этого слова, а принадлежит она… Хм… Гм… Одному интересному ведомству… Обслуживающий персонал и пациенты, все бывшие… Как бы помягче сказать… Бывшие сотрудники дипломатического ведомства, поправляющие здоровье за счет развернутой хозяйственной деятельности и оказанию услуг конфиденциального характера. Поэтому, утечка информации о том, что тебя там, забинтованного и израненного не было — исключена.

Рысак делал вид, что не обращает внимания на те многочисленные недоговоренности и недомолвки, на которых постоянно спотыкался его попутчик. В конце концов, он еще раз попытался улизнуть от предстоящей службы, для чего взял инициативу на себя.

— Так может, в клинике и удастся перекантоваться, на белых простынях полежать, понежиться пока все уляжется, — с надеждой, но больше для бодрости, спросил Коля. — Заодно, не мешало бы подхарчиться едой и подлечиться лекарствами. Нервы ж совсем износились… Того и гляди, порвутся, нервы-то. Подумай, начальник, может все-таки утрясется… Устаканим этот базар?

— Может и устаканим…

С нескрываемой досадой и негодованием произнес собеседник, про себя обдумывая, чем бы отвадить интерес Коли Рысака от желания стать сумасшедшим. Улыбнулся оттого, что придумал.

— Конечно, удастся, но тебя дурака жалко. Это такая же тюрьма, только без прогулок и телевизора. Удивляешь ты меня, Миколай. Чтобы вор, сам, без необходимости лез в крытку? В тюрьму? Да, еще на бессрочную отсидку? Да, удивил… — он пытался, как можно достовернее изобразить недоумение от того, что услышал. — А здесь… то есть тут… то есть там, в дружной армейской среде… Тебе дадут пострелять из ружья красивого или автомата заграничного. Кормят опять же гораздо лучше… С парашютом попрыгаешь, туда-сюда, вверх-вниз. Глядишь, и пригодиться когда-нибудь.

С этими словами, от греха подальше, он забрал у Рысака документы, которые готовили для него воры. Объяснив это тем, что бумаги нужны для оформления в лечебницу.

Посидели, помолчали. И когда ощущение того, что пауза неимоверно затянулась, достигла своей наивысшей точки. Командир из конторы достал из кармана цветную фотку. Рысак обрадовался — может на прощание сподобиться развлечь себя разглядыванием порнографии. Ошибся… Это была не порнуха. На фотокарточке был изображен молодой человек заграничной наружности, хотя и в джинсах.

— Вот с ним…

Гражданин начальник тычком передал ему цветную картинку.

— Тебе нельзя вступать ни в какие конфликты, ссоры и споры. Желательно подружиться. Он служит в той части, куда сегодня будешь поступать и ты. Если подружиться не удастся, то хотя бы постарайся в минуту опасности быть рядом с ним… И ценой своей жизни защити его.

Увидев, как после последних слов пассажир рефлекторно поморщился, примирительно добавил: "Шутю, однако".

И, уже не обращаясь к Рысаку, заговорил в сторону, как во сне. Впечатление создавалось, будто жалуется он и перед кем-то оправдывается:

"Совсем времени не было. Эх, хе-хе… Это кто ж знал, что такая удача подвернется? Да такое, один раз в тыщу лет бывает… А тут как назло… Под рукой ни одного профессионала. С любителем свяжешься, потом слюны не хватит отплеваться. Какой с него толк? Пятно поноса, да и только. Ну, и что прикажете делать? Раньше бы, да за такое, до конца дней, был бы к тачке прикован, руду из колодца вывозить. Знать расклад — карты не кропить. Эх, хе-хе…"

Пока он вслух рвал на себе рубаху, вместе с представляемым форменным кителем и портупеей — впридачу. Коля, не слушая стенаний бойца невидимого фронта, чуть прикрыв веками, пламенеющие от социалистического романтизма глаза о чем-то без особых усилий мечтал. И вдруг выдал, сверкая очами, полными жертвенного огня.

— Я спасу его от смерти… Нет, от болезни. Я отдам ему всю свою кровь до капли и стану его самым близким другом… В целом… Во всем мире…

Получилось не ко времени довольно красиво и без ложного гражданского пафоса.

"Ты себе-то крови оставь, а то остынешь сразу", — с большим сомнением и тревогой, глядя на своего протеже, произнес боец невидимого фронта.

— Не боись, мамочка, оставлю, — успокоил его спасатель и будущий донор.

Ох… Не понравился ему взгляд, который Коломиец бросил на него из-подтишка. Засомневался подрывных дел мастер:

"Ужели случилась ошибка, и этот пустозвон переиграл нас всех? Хотя, нет… Не может быть… Дурак! По морде видно, что дурак… Хотя, как раз по морде-то и не видно. Ох, загадка… Видно стал терять стройность в рассуждениях, отсюда и ошибки могут быть… Должно, пора на покой…"

Коля вошел в раж и уже разрабатывал детальный план по спасению этого незнакомца. В плане, не последнее место отводилось и инопланетянам:

"… Именно в этом месте я вырву его из их хищных щупалец и спасу его, назло врагам и на радость победителям", — очень красиво закончил он живоописывать свой план.