Мистер Мартенс, обратившись ко мне, сказал серьезным и озабоченным тоном:

— Молодой человек, вам больше никогда не следует пускаться в море. Вы должны принять случившееся с нами за явный и несомненный знак, указывающий на то, что вам не суждено стать мореплавателем.

— Но почему, сэр? — возразил я. — Неужели вы сами теперь откажетесь выходить в море?

— Это другое дело, — отвечал он. — Мореплавание — мое призвание и, следовательно, мой долг. Но вы-то вышли в море впервые. Вот небеса и дали вам отведать того, что вам следует ожидать, если вы будете упорствовать в своем намерении. Возможно, именно вы виной всему тому, что с нами случилось: быть может, вы были Ионой на нашем корабле… Будьте любезны, — прибавил мистер Мартенс, — объясните мне толком, кто вы такой и что побудило вас пуститься в это плавание?

Тогда я и сказал, что ему, возможно, известно о зверях в человеческом обличье, ибо до первой ночи полнолуния оставалось четыре дня и это определенно сказывалось на мне. Я не был уверен в том, что он подумал, но, по всей видимости, это его не испугало. Поэтому я рассказал ему кое-что о себе, о том, как я отказался повиноваться отцу и осуществил свои намерения вопреки его желаниям.

Как только я умолк, Мартенс разразился гневной тирадой.

— Что я такого сделал! — восклицал он. — Чем провинился, что этот злополучный отщепенец ступил на палубу моего корабля! Никогда больше, даже за тысячу фунтов, я не соглашусь плыть на одном судне с тобой!

Конечно, все это было сказано в сердцах, к тому же, человеком, который и так уже был расстроен своей потерей, но в своем гневе он зашел дальше, чем следовало. Однако впоследствии у меня состоялся с ним серьезный разговор, во время которого мистер Мартенс убеждал меня не искушать на свою погибель Провидение и возвратиться к отцу.

— Ах, молодой человек! — сказал он в заключение. — Если вы не вернетесь домой, то, поверьте мне, повсюду, куда бы вы ни отправились, вас будут преследовать несчастья и неудачи, пока не сбудутся слова вашего отца.

Вскоре после того мы расстались, ибо я не знал, что ему возразить, и с тех пор я не видел ни Джейкоба, ни его отца. У меня же в кармане были кое-какие деньги, и я отправился в Лондон по суше. По дороге меня часто терзали сомнения. Когда светило солнце, я размышлял о том, какой жизненный путь мне избрать, вернуться домой или же отправиться в море. В ночной тьме во мне пробуждался зверь, как это бывало всегда с первого полнолуния моего десятого года жизни, и его жертвами пало множество овец и одна корова.

В течение некоторого времени я пребывал в неуверенности относительно выбора жизненной стези. Воспоминания о пережитых испытаниях постепенно изглаживались из моей памяти, а вместе с ними слабел и без того невнятный голос рассудка, побуждавший меня вернуться домой. Кончилось дело тем, что я отбросил в сторону всякую мысль о возвращении и стал мечтать о новом путешествии.

Та самая злая сила, которая побудила меня бежать из отцовского дома, внушила мне опрометчивое намерение сколотить себе состояние, и до того крепко вбила мне в голову все эти бредовые мысли, что я перестал воспринимать добрые советы. Сев на корабль, я отправился к берегам Африки или, как выражаются наши моряки, в Гвинею.

Мне не повезло в том отношении, что во всех этих плаваниях я не был простым матросом. В противном случае, я мог бы научиться морскому делу и сделаться старшим матросом, а со временем, сдав экзамен, и штурманом, помощником капитана, а то и самим капитаном. Но уж такова была моя судьба — из всех вариантов выбирать наихудший. Так произошло и в этом случае. В кошельке у меня водились деньги, я был прилично одет и всегда являлся на судно заправским джентльменом, поэтому во время плавания я ничего не делал и ничему не научился.

В Лондоне мне сразу посчастливилось попасть в хорошую компанию, что не часто случается с такими беспутными юнцами, бездельниками, каким я тогда был. Я познакомился с одним капитаном, который незадолго до этого ходил к берегам Гвинеи. Так как плавание оказалось очень удачным, он решил отправиться туда еще раз. Узнав, что я мечтаю повидать свет, он предложил мне плыть вместе с ним, сказав, что мне это ничего не будет стоить, что я буду его товарищем и компаньоном, и что у меня есть возможность взять с собой товары, вся прибыль от продажи которых достанется мне.

Я с радостью принял это предложение и завязал самые дружеские отношения с капитаном, человеком честным и прямодушным. Я отправился в плавание на его корабле, захватив с собой небольшой груз, на котором, благодаря полной бескорыстности моего друга капитана, сумел хорошо заработать. Ибо, накупив по его указанию различных побрякушек и безделиц на сорок фунтов стерлингов, собранных с помощью моих родственников, с которыми я состоял в переписке и которые, как я предполагаю, убедили моего отца или, по крайней мере матушку, хотя бы немного помочь мне в этом первом моем предприятии.