Шрифт:
Девушка быстро побежала в хату. А старик подошел к кусту, под которым лежали пищаль, сабля и серая барашковая шапка. Взял оружие и, нахлобучив шапку, сказал Охримовне:
– Веди к сыну.
По дороге их догнала Маринка с кошелкой. Бурило внимательно осмотрел содержимое кошелки, вынул пучки засушенных растений и что-то проворчал себе под нос.
VII. ИСЦЕЛЕНИЕ
Осмотрев хворого, Бурило покачал чубатой головой.
– Эх, залечили тебя бабы! — И тотчас распорядился постелить солому на возке, что стоял во дворе, и положить на нее Кондрата.
– Не можна казаку летом в хате лежать. Ему дух вольный надобен, чтобы ночью — звезды над головой. Тогда всякая хворь отвяжется, — проворчал старик.
Бурило вытащил из кошелки сушеные травы, растолок их и бросил в горшок. Налил в него коровьего масла, меда и всю эту смесь отдал сварить Маринке. Белый ароматный пар поплыл по всему двору. Когда зелье сварилось, он напоил им Кондрата, а затем растер тело хворого варенухой (Водка, сваренная из меда, плодов и пряностей), настоянной на каких-то кореньях.
– Теперь, коли сон тебя одолеет — то к добру. Значит, хворь уходить начала, — объяснил он Кондрату и, накрыв его бараньим тулупом, ушел. На больного напал крепкий сон. Около суток спал молодой казак на возке, а когда проснулся, то увидел у своих ног сидящую Маринку.
– Долго я спал? — спросил он девушку.
– Ночь всю да день… поди, цельный, — улыбнулась она и протянула ему большую кружку со вчерашним зельем. — Попей-ка еще разок, авось хворь доконаешь.
Кондрат одним залпом осушил кружку. Он чувствовал себя лучше. Жар, ломивший голову, прошел. Осталась лишь слабость во всем теле. Он с благодарностью посмотрел на Маринку.
– Кабы не дед твой, худо мне было бы. Добрэ его зелье помогло, легче мне ныне. Уже и на коня мог бы сесть…
– Ишь чего захотел, лежи пока. Не велел тебе дед еще три дня с постели вставать, — сказала Маринка. И ее смеющиеся синие глаза стали строгими.
– Да я шуткую, — успокоил ее Кондрат. — Куда мне на коня садиться — силы еще нет. — И грустно добавил: — Хворым я домой вернулся. А ты вот расцвела, как маков цвет. Ой, хороша стала за то время, что мы не виделись! А ведь тогда ты совсем еще девчонкой была.
– Знать, не забыл… Помнишь, — зарумянилась Маринка.
– А как не помнить! Ты и тогда бедовой была. На коне лучше меня сидела.
– Она и ныне казакует лучше иного… Да и с рушницы птицу бьет знатно, — вдруг раздался голос Бурилы.
Кондрат повернул голову и тотчас увидел старого запорожца, сидевшего на пне с дымящейся люлькой недалеко от возка.
– Дедусь, полно хвалить меня, — зарумянилась пуще прежнего девушка. — А то еще кто засватает…
– Ты, Маринка, не смейся, — сказал Кондрат. — Для казачьей жинки это в самый раз…
– Казачья жинка — сабля вострая, — показал головой Бурило. — Казак, настоящий сечевик, о жинке не думает. Он не гречкосей.
– Какой я теперь сечевик, дед? Уже сколько годов, как и Сечи нет. О жинке только думать и осталось, — с волнением приподнялся на своем ложе Кондрат.
– Ни к чему эти речи! Ни к чему, — замахал на него люлькой старик. — Ты чего приподнялся — ложись. Вот через три дня здоровым станешь, тогда по-казацки и на коня.
– Не в хвори дело, а казаковать не лежит уж душа.
– Не лежит, так ляжет! Хворь пройдет — и дурь твоя пройдет.
Но Кондрат на эти слова деда так яростно затряс головой, что его светлые волосы волнистыми струйками разметались по подушке.
Бурило был не рад, что вызвал у хворого такое душевное смятение. И он, отвлекая Кондрата от неприятных воспоминаний, спросил его о встрече с ордынцами. Выслушав, старик стал рассказывать смешную историю о том, как запорожец турецкого султана с крымским ханом обманул, а затем, как чумак потчевал попов горохом. Бурило рассказывал так смешно, что вскоре Кондрат и Маринка стали прыскать от смеха. Хохот их услышали соседи, и возле возка, на котором лежал Кондрат, собрался кружок хуторян. Они и не ведали до сих пор, что суровый знахарь может быть таким веселым рассказчиком.
VIII. ОТКРОВЕННАЯ БЕСЕДА
Через несколько дней Кондрат поднялся с постели. За год его отсутствия дома скопилось много работы, которая была под силу лишь мужчине. Нужно было починить хозяйственные постройки, поправить плетень, вырыть тайный погреб взамен старого для хранения запасов соленого мяса и сала. А там подоспела косовица, пришла пора собрать взращенный матерью урожай.
Только в воскресный день к вечеру Кондрат сумел освободиться от всех этих дел и пойти к Буриле. Юноше хотелось поблагодарить деда за его помощь, а главное — увидеть Маринку.