— Я туда не пойду, — бормотала она дрожащим голосом, глядя на двери кабинета искусства метаморфоз такими огромными от страха глазами, словно там, внутри, комната, как минимум, кишела змеями.

— Не пойду! Не пойду! Я не хочу превратиться во что-нибудь уродливое!

— Яна, да ты что?!! — воскликнула Анфиса. — Ты же никогда раньше не боялась! У нас уже третий год этот предмет!

— Я боялась, — всхлипнула субтильная Яна. — Но чуть-чуть. А теперь сильно боюсь.

— Яна, это ерунда какая-то, — поддержала Анфису еще одна девочка. — У тебя же по метаморфозам всегда лучшие оценки были! И все заклинания всегда отлично выходили.

— А вдруг теперь не получится? — утирая слезы со щек, терзалась Яна. — Я наколдую себе какой-нибудь уродливый горб или вообще неизвестно во что превращусь. А что, если никто не сможет меня расколдовать и я на всю жизнь останусь страшилищем?! Ненавижу метаморфозы! Я туда не пойду, слышите?!

— Что здесь происходит? — В проеме открытой двери появился профессор Лучезарный. Заметив слезы на лице одной из девочек, он вышел в коридор и обеспокоенным голосом спросил: — Что с вами случилось, госпожа Ясколка? Почему вы плачете? Вас кто-то обидел?

Яна Ясколка еще сильнее вжалась в стену, снизу вверх глядя на преподавателя, как на свой самый кошмарный сон. Поллукс Лучезарный растерянно окинул взглядом столпившихся в коридоре ребят, явно не понимая, чем он мог так напугать ученицу.

— Кто-нибудь скажет мне, что происходит? — развел руками профессор, требовательно переводя взгляд с одного ученика на другого.

— Яна не хочет идти на ваш урок, профессор, — неохотно выдавила из себя та девочка, которая только что успокаивала свою напуганную подругу.

Глаза Поллукса Лучезарного удивленно округлились. Затем он нахмурился.

— По какой причине, позвольте узнать? — Профессор явно начинал сердиться, по-видимому, подозревая, что его разыгрывают.

— Она боится, — сказала Анфиса, виновато покосившись на подругу, которая в этот момент громко всхлипнула, затравленно глядя на Лучезарного.

— Вы можете нормально объяснить, чего она боится? — строго спросил Лучезарный, обращаясь уже непосредственно к Анфисе.

— Боится, что неправильно применит заклинание и изуродует себя, — кусая от неловкости губы, ответила Анфиса. — И… и навсегда останется уродиной.

Профессор перевел взгляд на трясущуюся от страха Яну Ясколку и некоторое время пристально смотрел на нее, словно вычислял что-то в уме. После чего окинул взглядом столпившихся белорогих и меченосцев и сказал:

— Всех меченосцев с третьего курса попрошу покинуть коридор и отправиться на следующий по расписанию урок. Ученики Белого рога, будьте добры, зайдите в класс и подождите меня там. — Он посмотрел на растирающую по щекам слезы Яну и мягким голосом успокоил: — Я не поволоку вас насильно в кабинет, госпожа Ясколка, не нужно плакать. Сейчас вы пойдете со мной к Владыке и расскажете ему о своих страхах, хорошо? Надеюсь, Владыку Велемира вы не боитесь?

Яна Ясколка отрицательно покачала головой.

— Вот и замечательно. Тогда пойдемте.

Провожая взглядом Поллукса Лучезарного и семенящую за ним Яну Ясколку, Ромка озадаченно спросил у Милы с Белкой:

— Что это было? Вы что-нибудь поняли?

Мила с Белкой дружно покачали головами.

— Это что, гвоздь сезона — прикидываться напуганным, чтобы прогулять урок? — снова спросил Ромка с неподдельным возмущением, будто его забыли поставить в известность о чем-то важном. Но в этот раз он ни к кому конкретно не обращался.

Сдвоенный урок монстроведения и обеденный перерыв прошли без особых событий. Когда Мила и ее друзья поднимались на второй этаж, где находился кабинет Альбины, их догнал Мишка Мокронос.

— У нас сегодня антропософия вместе со златоделами, слышали уже? — на ходу сообщил Мишка.

— Как — со златоделами? — растерянно переспросила Мила. — Они же на карантине!

— Они не все на карантине, — ответил вместо Мишки Ромка, скривив лицо, словно ему под нос сунули скунса. — Ты забыла: члены братства Черная кухня под карантин не попали.

Мила остолбенела.

— Подожди, — пробормотала она, тупо пялясь на Ромку, — но ведь тогда…

— Да там их всего три человека! — не дал ей договорить мысль вслух Мишка. — Алюмина в их числе, между прочим. Надо бы лицом в грязь не ударить: повода ей не дать порадоваться, что она из Львиного зева слиняла.

Мишка рванул по лестнице вверх, перепрыгивая через ступеньку, а Мила, проводив его взглядом, прислонилась к мраморной балюстраде лестницы.

— Ужасно неприятно, — фыркнула Белка. — Вот уж не думала, что снова буду сидеть с Алюминой в одном классе. Терпеть ее не могу! — Она повернулась к друзьям. — Но Мишка прав: мы ей живо нос утрем.