Мила встала и заторопилась к выходу. По ее расчетам у нее оставалось еще минут двадцать до конца обеденного перерыва. Мила решительно была настроена вкусно поесть, пусть даже второпях. Тем более, кажется, ей только что пожелали приятного аппетита.

— Госпожа Рудик! Одну минутку! — Голос синьора Буффонади настиг ее возле самой двери.

Мила со вздохом обернулась. Профессор смотрел на нее, озадаченно вытянув брови.

— Скажите, а как вы вообще оказались на болотах?

Мила очень медленно выдохнула, чувствуя, как тяжелеют внутренности. Тут память не слишком ее пощадила, сохранив все чувства, которые ей тогда довелось испытать.

Она так долго и так усиленно старалась не вспоминать о нем. Несмотря на увиденный полторы недели назад сон. Несмотря на видение в зеркале. И вот сейчас Массимо Буффонади невольно заставил ее вспомнить.

— Меня забросил туда заклинанием бывший профессор Думгрота — Лукой Многолик, — деревянным голосом ответила Мила и точно так же, без какого-либо выражения, добавила: — Он хотел меня убить.

Поспешив развернуться и выйти из класса, Мила все-таки успела заметить, как вытянулось лицо Буффонади.

Дойдя до лестницы, вместо того чтобы спуститься вниз, на первый этаж, где находился Дубовый зал, иначе именуемый обеденным, Мила стала подниматься на четвертый этаж — следующим уроком у меченосцев их курса по расписанию была тайнопись.

Во-первых, времени на обед уже почти не оставалось. А во-вторых… Миле больше совсем не хотелось есть.

На тайнописи уже второй урок подряд изучали Азбуку Токсарида, криптографический принцип которой заключался в том, что символы, входящие в эту азбуку, несли в себе целые понятия. К примеру, символическое изображение звериного когтя или птичьего клюва означало — «опасность!». Если рядом со звериным когтем был изображен символ «полумесяц» или «звезда», то трактовалось такое криптографическое послание, как «опасность подстерегает ночью».

Белке эта тема давалась неожиданно легко, что с ней случалось довольно редко. Профессор Чёрк, заметив ее успехи, предположил, что Белке помогает хорошо развитое образное мышление, поскольку именно на образности основана вся Азбука Токсарида.

Кто такой Токсарид, Мила точно не помнила, хотя на истории магии Мнемозина это имя упоминала. То ли это был какой-то хитроумный колдун из древнего племени, населяющего когда-то земли Таврики, то ли не менее хитроумный вождь, который изобрел секретное письмо во время какой-нибудь из многочисленных войн, чтобы враг, попади ему в плен гонец с посланием, не смог его расшифровать. Впрочем, скорее всего колдун, иначе зачем бы Мнемозине говорить о нем на истории магии?

Но кто бы ни был этот Токсарид, он явно придумал свою азбуку тайного письма Белке на руку. Благодаря этой теме у Белки были хорошие шансы получить несколько высоких оценок, которые немного сбалансировали бы ее в целом незавидные успехи. А потому Белка с воодушевлением сочиняла и разгадывала криптографические послания и сияла от удовольствия, как золотой тролль.

У Милы же, наоборот, ничего не ладилось. Видимо, в последнее время образное мышление ей отказывало. Профессор Чёрк только удрученно качал головой, глядя на ее неудачные попытки составить более-менее вразумительное письмо по Азбуке Токсарида, и недоумевал, куда девались ее блестящие способности по части криптографии.

А потому окончание урока несказанно обрадовало Милу. Зато огорчилась Белка — ей страшно не хотелось уходить с урока, на котором у нее — в кои-то веки! — все получалось.

В тот момент, когда все стали подниматься со своих стульев, в кабинет тайнописи вошел студент Старшего Дума. Мила проводила его взглядом, когда по единственному в классе проходу парень направился прямо к учительской платформе. Его имя ей было не известно, но она знала, что это один из кураторов от Белого рога. Подойдя к профессору Чёрку, парень наклонился к низкорослому учителю и принялся что-то шептать ему на ухо. К тому времени Мила уже потеряла к нему всякий интерес и переключилась на более важное дело — ее рюкзак опять не желал вмещать все то, что из него же было выужено перед уроком.

На проходе они встретились с Ромкой. Лицо у Лапшина было довольное, видимо, Азбука Токсарида ему давалась ничуть не хуже, чем Белке. Мила даже почувствовала себя непроходимой тупицей на их фоне.

— Ты чего такая кислая? — спросил Ромка.

— Да так… — отмахнулась Мила. — Азбука Токсарида показала, что у меня проблемы с образным мышлением. В общем… я совсем глупая — даже азбуку не осилила.

— Ну что ты, Мила! — с неподдельным сочувствием воскликнула Белка. — Ты не глупая! Как ты можешь так говорить?! У тебя очень хорошие оценки с начала полугодия. Просто… — Белка с виноватым видом поправила лямки рюкзака на плечах. — Просто ты о чем-то совсем другом весь урок думала, вот и…

— Спасибо, Белка, — выдохнула Мила, удивляясь проницательности своей подруги. Она и в самом деле последние два часа думала отнюдь не об Азбуке Токсарида.

Ромка озадаченно перевел взгляд с Милы на Белку и обратно.

— Не знаю, о чем вы там думаете, но, может, для начала выйдем из класса?

Мила кивнула — все меченосцы уже были возле дверей, и лишь они втроем застряли на проходе. Но только друзья направились гуськом к выходу, как прозвучал громкий голос профессора Чёрка.

— Господа учащиеся, попгошу внимания! — зычно провозгласил он, привычно картавя.