— О нет. Отнюдь. Скорей наоборот.

— Извините, что я перебиваю, но поймите меня правильно — я не знал родителей, я их совсем не помню и всегда считал, что… — Глаза цветовода остановились на том желтовато-коричневом фото. — Я воспитывался в католическом приюте.

— Надеюсь, и вы простите мне некоторую вольность в обхождении, — сказал комиссар, сочувственно покивав. — Вы так молодо выглядите!..

— Это цветы. Благодаря цветам, — улыбнулся Аник с грустью. — Я делаю маски из лепестков роз. Так продолжайте!

— А знаете, как называли вашего отца? Красавец! Впрочем, что касается достоинств, он был ничем не хуже Теофиля — настоящий удалец. Кстати, чем занимался сьер Дешан-старший?

— Он был чиновником в колониальном департаменте строительства.

— Что ж… Отца вашего звали Аник Бакар.

— Из французских гугенотов?

— Он говорил — из арабских пиратов. Якобы был такой Абу Бакар, попавший в плен и принявший крещение. Не удивлюсь, если все так и было. Наследственность…

Выдержав паузу, Веге отпил кофе.

— Он был гангстером, Аник. На процессе в пятьдесят первом году ему инкриминировали девятнадцать убийств. И приговор… понимаете?

— Я понял, — мрачно промолвил цветовод, прервав нависшее после слов Веге молчание. — Вы раскопали это в архивах и явились меня шантажировать. Разумеется, вам известно, что я неплохо зарабатываю и…

— Нет, Аник, ничего подобного!

— Не надо изворачиваться, я не мальчик! — все сильнее кипятился цветовод. — Вымогаете — так вымогайте! Сколько вам нужно за молчание?! Я не хочу, чтобы это попало в газеты. У меня королевский диплом, я принят при дворе — и вдруг такое… Вам что, не хватает зарплаты на старости лет? Ну, сколько вы хотите?!

Оставив чашку, он от полноты чувств встал и заходил по гостиной.

— Послушайте, это просто свинство! Вам известно, что я сирота, что пробивался своими силами, что… вот! взгляните! — сорвав со стены застекленный диплом, он почти силой вложил его в руки Веге. — И после этого вы меня хотите… смешать с грязью!

— Аник, успокойтесь, — увещевал Веге, не зная, куда положить диплом, — у меня и в мыслях не было разглашать! Вы не в ответе за деяния отца; все останется между нами.

— Девятнадцать убийств! — причитал Аник. — Да стоит лишь назвать это число… А… а где гарантии, что это правда?! ваше удостоверение — не доказательство! Я сейчас же звоню моему адвокату, — Аник решительно направился к телефону. — А затем — в прокуратуру! Вы думали — безродный одиночка за себя постоять не сможет?! Незаконное проникновение в жилище, шантаж, диффамация и клевета. И это делает полицейский! да чем вы лучше гангстера?!..

Веге не испугался угроз, но совсем не хотел дожидаться, пока Дешан осуществит их. В самом деле, пришлось бы объяснять — ему-то, в его возрасте и чине! — под каким предлогом он вошел в дом и насколько обоснованы его предположения насчет родства сьера Дешана с Аником Бакаром.

— Аник, погодите. Вы ошибаетесь. Я никоим образом не намерен вмешиваться в вашу частную жизнь. Если я говорю вам об отце — то исполняя свой долг. Я рад, что вы стали достойным человеком, несмотря на все препятствия. Вам не стоит передавать третьим лицам то, что знаем лишь мы с вами…

Уже набрав номер и приложив трубку’ к уху, Аник замешкался, выслушивая гудки, и прижал контакты пальцами.

— Вам нечего стыдиться, — твердил Веге, видя, что порыв угас. — Вы живете честно, у вас успехи… Вы намного превзошли отца!

«Да уж!» — согласился Аник про себя.

— Вы избрали мирное, доброе ремесло, — убаюкивал Веге тревогу цветовода. — У меня нет столько наград, сколько у вас… Скажите, как вы стали заниматься цветами?

— Научился у святых отцов, — вздохнул Аник, положив трубку. — При миссии в Суранге был чудесный сад… Я не могу поверить вам, комиссар.

— Посмотрите сюда, — пристроив-таки диплом на край столика, Веге достал небольшую папку и, вынув оттуда, протянул Анику его собственную фотографию в фас и в профиль. Большеглазый невинный Аник на ней был снабжен номером 4-7114 и регистрационным штемпелем внизу — «Министерство полиции и тюрем. Управление по Юго-Западной провинции. Тюремное учреждение Граудин. П/следств. БАКАР, АНИК. 20.03.1951 г.».

Цветовод, не веря своим глазам, вглядывался в фото, а Веге извлекал на свет новые свидетельства — копии архивных материалов, сделанные им для своих «Записок…»

— Вот он на следственном эксперименте… вот он в зале суда… Да, а справа — я.

— Невероятно… Мы с ним так похожи!

— Вот-вот, и я говорю. В вашем родстве нет никаких сомнений. Но судьбы — такие разные! Как вы вернулись из колоний?

Казалось, Аник очнулся, оторвавшись от фотолетописи «Бакар под следствием».

— А?., я учился в иезуитском коллеже Сан-Иньяс-ин-Партибус. Но шла война, туземцы бунтовали… В колониальные войска меня не взяли по болезни. У меня страхи… я боюсь змей, мелких животных. Здесь я узнал, что могу учиться на стипендию для репатриантов. Пошел на ботанические курсы; я всегда хотел разводить цветы, они прекрасны.