Лористон резко поднялся, и в шандале качнулось пламя свечей. А за окном еще полыхало зарево костров над Тарутином - жаркое. Нервным жестом он извлек письмо Наполеона:

– Его величество соизволили писать лично вам...

"КНЯЗЬ КУТУЗОВ!

Я посылаю к Вам одного из моих генерал-адъютантов для переговоров о многих важных предметах. Я желал бы, чтобы Ваша Светлость верила тому, что он Вам скажет, и особенно когда выразит Вам чувства уважения и особенного внимания, которые Я издавна к Вам питаю. За сим молю Бога, чтобы он сохранил Вас, князь Кутузов, под своим священным и благим покровом.

НАПОЛЕОН".

Ну, что ж! И на том спасибо. Кутузов сложил письмо.

– Чтобы передать его мне, можно было прибегнуть к услугам простого курьера.

– Да!
– вспыхнул Лористон.
– Но мой великий император еще велел просить мне у вас разрешения поехать в Петербург для личных бесед с вашим императором Александром...

Кутузов со вздохом брякнул в колоколец:

– Князя Петра сюда! Живо...
– Волконский предстал, что-то наспех дожевывая.
– Вот человек, облеченный большим доверием нашего государя императора, и он завтра же отъедет обратно в Петербург, где в точности и доложит о вашем желании...

Время уже наступало Наполеону на пятки, и Кутузов верно расценил беспокойство Лористона, который сказал ему:

– Ради спешности дела мой император согласен пропустить князя Волконского на Петербург через.., через Москву!

Волконский тоже был человеком ума тонкого.

– А мы, русские, не спешим, - усмехнулся он.
– Думаю, что в объезд Москвы дорога-то моя будет вернее...

Время, время! Лористон истерзал перчатки, комкая их нещадно; уже не скрывая волнения, он спросил напрямик:

– Какое значение может иметь наша беседа?

На колени Кутузова вскочил котенок, и он его гладил.

– А никакого!
– был ответ, убийственный для Лористона.
– Я не склонен придавать нашей беседе ни военного, ни, паче того, политического характера. Все подобные разговоры мы станем вести, когда ни одного чужеземца с оружием в руках не обнаружится на нашей священной русской земле...

Лористон сложил руки на эфесе боевой шпаги:

– Не забывайте: наши армии почти равны в силах!

– Я знаю, - откровенно зевнул Кутузов...

За полчаса до полуночи Лористон покинул главную квартиру и вернулся к аванпостам, где его с нетерпением поджидал неаполитанский король - Мюрат... Лористон сказал ему:

– Коленкур умнее меня - он избежал позора.

– Нам следует подумать и о себе, - отвечал Мюрат.
– Слишком много получили мы славы и слишком мало гарантий для будущего.

Горячий и необузданный, Мюрат вскочил на коня, и конь вынес его к бивуакам русским, где возле костра сидел генерал Михаил Милорадович, обгладывая большую жирную куриную ногу.

– Не хватит ли уже испытывать наше терпение?
– крикнул ему король. Выпишите мне подорожную до Неаполя, и я клянусь, что завтра же ноги моей не будет в России.

Галльский юмор требовал ответного - русского.

– Ну, король!
– отвечал Милорадович, держа в одной руке бокал, а в другой курицу.
– С подорожной до Неаполя вы обращайтесь к тому, кто подписал вам подорожную до Москвы...

Мюрат занимал позицию в авангарде армии.

– Мой родственник, - говорил о нем Наполеон, - это гений в седле и олух на земле. Он теперь повадился навещать русские аванпосты, где казаки дурят ему голову похабными анекдотами и выпивкой. Боюсь, что русские не такие уж наивные люди, как ему кажется, и они просто водят короля за нос...

В ожидании Лористона император не спал, проведя ночь в беседах с генералом Пьером Дарю. Обретя небывалую откровенность, Наполеон раскрыл перед ним свои последние козыри:

– Еще не все потеряно, Дарю! Я еще способен ударить по Кутузову, отбросить его в леса от Тарутинского лагеря, после чего форсированным маршем проскочу до Смоленска.

Дарю тоже был предельно откровенен:

– Едва вы стронете армию из-под Москвы, все солдаты пойдут не за вами, а побегут прямо домой, нагруженные гигантской добычей, чтобы как можно скорее торговать и спекулировать плодами своего московского мародерства...

– Так что же нам делать, Дарю?

– Оставаться здесь, в Москве, которую следует превратить в крепость, и в Москве ожидать весны и подкреплений из Франции.

– Это совет льва!
– отвечал Наполеон.
– Но.., что скажет Париж? Франция в мое отсутствие потеряет голову, а союзные нам Австрия и Пруссия начнут смотреть в сторону Англии...

Ваш совет, Дарю, очень опасен.., хотя бы для меня!

Сосредоточенный, он выслушал доклад Лористона о посещении им ставки Кутузова. Прямо в открытую рану Наполеона Коленкур безжалостно плеснул свою дозу яда: