Во Франкфурт, естественно, я ехала на машине, обратно тоже. Прямо на трассе находился Вурцбург, и сколько труда стоило мне его объехать — трудно описать. А обогнуть его я должна была любой ценой. И другим советую. На двадцать три километра там уходит два с половиной часа, да и то если очень повезет и не случится автопроисшествий. Дело в том, что именно на этом кусочке трассы сходятся в одну пять автострад, хоть ты лопни!

Половину Германии пришлось проехать, чтобы избежать этого удовольствия, и уже после Байрета стало темнеть. Разумеется, и дождь не заставил себя ждать. От усталости, раздражения и нервотрепки мне с каждой минутой становилось хуже. Я просто ощущала, как разбушевалась моя проклятая аритмия. Впрочем, может, что и посерьезнее аритмии. Я уже была в таком состоянии, что попадись мне на дороге мотель, отель, даже самая паршивая придорожная забегаловка, я бы остановилась и попросилась отлежаться.

Для отдыха я заранее забронировала отель в Болеславце, но не тот, что обычно, его сняли целиком под какое-то сборище, то ли съезд, то ли прием, неважно. Оно даже к лучшему, новая гостиница находилась на окраине города — с той стороны, с какой я ехала. Мне, однако, становилось все хуже, такое ощущение — вот сейчас помру, машина едет сама, из жалости, спасибо, я старалась лишь не мешать ей. В отчаянии я высматривала впереди огонек какого-нибудь пристанища, но на территории бывшей ГДР по обе стороны дороги тянулись лишь живописные леса. И никаких указателей, даже заправочных станций не видно.

Вынужденная дотащиться до границы, я переползла ее и двинулась дальше, ведь не попросишься на ночлег у погранцов с таможенниками. Да и куда бы они меня поместили? В склад с контрабандой, изъятой у путников? Нашла свою гостиницу и порадовалась, что перед ее входом нет ступенек, зато стоянка оказалась далеко от входа. Уж не помню, кто доволок мой чемодан до номера. Мужчина небось. И тут, порывшись в сумке, я не обнаружила в ней сотового.

И опять не помню, какого черта он мне так до зарезу понадобился. Вот просто помру, если не позвоню. Значит, я оставила мобильник в машине, на кресле рядом с водительским. Ни минуты не сомневаясь — мне не жить без мобильника, я заставила себя подняться и медленно, величественно протащилась до стоянки. Ох, как же страшно далеко она была!

В машине сотового не оказалось.

Видимо, надо мной тяготело какое-то проклятие, придется помирать. А раз придется — какая разница, где это произойдет. Да пусть даже тут, в машине.

И все же я доползла обратно до гостиницы, взяла себя в руки и как следует перетрясла сумку. Сотовый лежал на дне.

Я схватила его, сразу поверив в свое спасение, и тут выяснилось, что он не работает.

Трудно описать, что я почувствовала. Стало совсем худо, а я и без того уже настроилась свести счеты с жизнью. Выходит, нет спасения. Надежда меня покинула, отчаяние захлестнуло душу, слабость одолела тело. И вдруг все это смела дикая, вулканическая ярость. Ведь я же специально оплатила роуминг и автоматическое переключение моего сотового после всякого пересечения границы, специально оговорила эту услугу, а сейчас и вовсе нахожусь в Польше, холера ясна и черт их всех подери!

Хозяевами небольшой гостиницы, где я остановилась, были молодые супруги в возрасте моих сыновей. Значит, электронное поколение. Остаток вечера молодой супруг, бросив все дела и передав бизнес жене, провел над моим сотовым, пытаясь заставить работать вредное устройство. Кажется, дело было в том, что я находилась слишком близко от границы, идиот мобильник просто не заметил, что я ее пересекла, и не перенастроился. Наконец молодой человек достиг цели и с триумфом вручил мне усмиренный сотовый, готовый выполнять все мои желания. Да благословит Господь этого парня, пошлет ему здоровья и всяческих успехов в его многотрудном хозяйстве.

Из всех этих передряг я вышла живой, но больше во Франкфурт не поеду.

И все-таки, если посмотреть с другой стороны, я извлекла из ярмарки кое-какую пользу лично для себя.

На одной из встреч или приемов, не помню, в огромном холле я вдруг увидела пани Шимборскую в окружении читателей, почитателей, фанов и журналистов. Толпа вокруг нее клокотала и галдела, у бедняги не было ни секунды покоя, ее буквально закидали вопросами. И я, зная, как это тягостно, наблюдала за происходившим с искренним сочувствием и удивлялась, как бедная нобелевская лауреатка такое выдерживает.

И тут у меня раз и навсегда пропала охота получить Нобелевскую премию. Нет, спасибо, не надо. Вот уж никогда не предполагала, что отсутствие оной окажет мне такую грандиозную услугу, избавив от этой адской муки.

Раз уж я погрязла в описаниях своих деловых поездок, сразу уж опишу и путешествие в Познань. Правильно, речь пойдет о майской книжной ярмарке, «Маевке с книгой». Тут я знала, зачем еду, кто меня там ждет. Люди. Читатели. Жаждут получить мой автограф. А если жаждут получить автограф и задать вопросы, я, конечно же, поеду. Они имеют право ожидать от меня ответной реакции, если уж читают мои книжки, и мне приятен их интерес к моей особе, это вдохновляет, подстегивает к дальнейшей работе, знаешь, что работаешь для тех, кто ждет твою новую книгу. И я всегда терпеливо сижу, подписываю книги и просто подсунутые открытки, пока рука не онемеет. И до полного изнеможения отвечаю на вопросы.

Только вот просьба к вам, мои симпатичные читатели, — не подсовывайте мне на подпись листочков в клеточку. Не знаю почему, но расписаться на бумаге в клеточку для меня неимоверно трудно, теряется ритм, клеточки сбивают меня с панталыку. Умоляю! ТОЛЬКО НЕ В КЛЕТКУ!

Ну так вот, стоял май, в Познани была прекрасная погода, тепло, солнечно, встречу с читателями организовали на свежем воздухе. Но стоял май! Тогда еще никто не знал, что у нас в Польше появилась одна из казней египетских — мошка. Майскую мошку, страшное бедствие, хорошо знают в Канаде, где-нибудь в сибирской тайге, может, еще в каких-то регионах земного шара, а вот на этот раз мошка решила в массовом порядке посетить Польшу, налетев тучей.