Прокурор. — Сколько же, таким образом, на ваших глазах, при вашем участии было умерщвлено людей этой машиной?
Буланов. — Когда я привозил полицейских на место выгрузки, мы выгружали трупы в бараки Харьковского тракторного завода, после чего гестаповцы зажигали эти бараки. Когда мы вновь приезжали на место, то бараки были уже сожжены. Таким образом, мне приходилось сваливать трупы в два барака. Но до этого там были уже трупы. Точно определить я не могу, но приблизительно на моих глазах было сожжено до 600 трупов, а то и больше.
Прокурор. — Бараки эти сжигались на ваших глазах?
Буланов. — Я видел только, как их обливали какой-то жидкостью, но когда зажигали бараки, мне не приходилось видеть.
Прокурор. — Приходилось видеть вам, как грузили в эти «душегубки» детей, грудных младенцев?
Буланов. — Неоднократно. Два или три раза приходилось видеть, как гестаповцы погружают женщин с детьми в «душегубки».
Прокурор. — Какое же вознаграждение от немцев вы получили за свою предательскую деятельность?
Буланов. — От немцев я получал содержание 90 марок или 900 рублей, также получал паёк, солдатский. Кроме того, вещи от расстрелянных советских граждан, которые оставались, когда немцы отбирали себе лучшие, а прочее давали нам. (В зале шум).
Прокурор. Что же, лучшие вещи немцы отправляли в Германию?
Буланов. — Хорошие вещи немцы отправляли в Германию.
Буланов. — Да, мне приходилось ремонтировать «душегубку».
Председатель. — Вы показывали, что принимали участие в расстреле 60 детей?
Буланов. — Да, я рассказывал об этом.
Председатель. — Вы этих детей привозили к месту расстрела?
Буланов. — Да.
Председатель. — Из машины детей выводили вы?
Буланов. — Да, я, а также и другие гестаповцы.
Председатель. — Вы показывали, что за свою работу получали деньги и вещи расстрелянных. Какие вещи вы получили за свою работу?
Буланов. — Получил пальто для жены и себя, а также получил два костюма и обувь.
Председатель. — Подсудимый Буланов, из ваших показаний следует, что вы изменили Родине, продались немцам за 90 марок, принимали активное участие в систематических расстрелах и уничтожении ни в чём не повинных советских людей. Признаёте вы себя виновным в этом?
Буланов. — Да, признаю.
Председатель. — У защиты имеются вопросы к подсудимому?
Защитник Белов. — В процессе следствия вы рассказывали всё честно и искренно, как здесь на суде?
Буланов. — Нет, когда меня арестовали, я, боясь, что в прифронтовой полосе со мной могут поступить жестоко, скрыл свою работу в гестапо, когда же меня перевели в лагерь, я решил рассказать всю правду.
Белов. — Скажите, подсудимый Буланов, известно ли вам, успела ли эвакуироваться «зондеркоманда», в которой вы служили?
Буланов. — «Зондеркоманда», в которой я служил, успела эвакуироваться.
Белов. — У меня больше нет вопросов.
Председатель. — У подсудимых есть вопросы к Буланову? Подсудимые через переводчика Иванову, переводившую им весь допрос Буланова, ответили, что вопросов не имеют.
На этом допрос обвиняемых заканчивается. Председательствующий генерал-майор юстиции т. Мясников объявляет, что суд переходит к допросу свидетелей.
Первым допрашивается свидетель Хейниш. Допрос его ведётся через переводчика Копылова.
