По ряду сельсоветов целые семьи оставили села, выехали в близ расположенные города, где часть из них устроилась на работу, а некоторые занимаются попрошайничеством. На почве продзатруднений в районе участились случаи краж, принимающие угрожающие размеры. За период март-май месяцы по району зарегистрировано 228 краж и вооруженных ограблений…

В Изюмском районе прозатруднениями охвачено 14 сельсоветов, где в общей сложности голодает 15 000 чел., преимущественно колхозников. На почве чрезмерной истощенности по указанным селам за последние 5 месяцев зарегистрировано 2502 смертных случая. В ряде колхозов правления выдают в пищу колхозникам мясо павших лошадей…

Вместе с тем участились случаи подбрасывания родителями своих детей возле учреждений в райцентре или прямо на улице. За последний месяц было подобрано и направлено в детские дома 657 беспризорных детей.

Такое же примерно положение и по другим районам области, особо пораженным продзатруднениями.

Безусловно, что как районными, так и областными организациями была проведена значительная работа по изысканию продовольственных ресурсов и оказанию продовольственной помощи особо нуждающимся колхозникам и единоличникам, однако, ввиду незначительности ее и прогрессирующего роста продзатруднений — реального улучшения положения не достигнуто…» [243]

С течением времени голод возрастал. 23 июня 1933 года секретно-политический отдел ОГПУ направил в Политбюро, суммировав информацию с мест, спецсообщение о ситуации на Украине по состоянию до 1 июня.

«По сообщению ГПУ УССР, в ряде районов областей Украины продолжают отмечаться продовольственные затруднения. Для характеристики роста продзатруднений приводим данные по Харьковской области.

Таким образом, из 64 районов области продзатруднениями охвачено 58. Из них особенно поражены 23 района».

Что же мы видим? Получается, что 35 районов поражены «не особенно», а 6 районов и вовсе не голодают. Интересно, как этого удалось добиться, если причиной голода стали хлебозаготовки и политика геноцида?

«В Донбассе продзатруднения испытывает ряд районов, особенно на Старобельщине. Положение в этих районах председатель облисполкома на имя т. Косиора характеризует таким образом: „По данным районов (книги ЗАГОСов), с 1 января 1933 г. умерло от голода по Ново-Псковскому району — 5335 чел., Рубежанскому — 2211, Старобельскому (без семи сельсоветов) — 2289, Троицкому — 2130, Белолуцкому — около 5 тыс. чел., всего лишь по 5 районам — 16 965 чел. Есть основания предполагать, что по всем районам Старобельщины умерло от голода ориентировочно не менее 40 тыс. чел.“.

В данное время голодает примерно до 50 % всего населения. Огромное количество истощено до крайних пределов. Возросло количество таких районов в Одесской, Днепропетровской, Киевской и Винницкой областях. В Черниговской области в последнее время ощущают продзатруднения 30 районов, где испытывает нужду в продовольствии свыше 60 тыс. чел.

В Одесской области в Савранском, Криво-Озерском, Любашевском, Арбузинском, Добровеличковском, Голованевском, Троицком, Н.-Архангельском, Б-Александровском, Н.-Украинском, Б-Висковском и Знаменском районах на 1 апреля было зарегистрировано 1762 смертных случая; на 1 мая, по неполным данным, — 10 638. В АМССР только по Балтскому, Ананьевскому и Кодымскому районам голодает до 20 тыс. чел. В Черниговской области насчитывается больных и опухших на почве голода 12 тыс. чел.

Контингент голодающих, в основном, колхозники, главным образом многосемейные хозяйства и выработавшие небольшое количество трудодней, и единоличники — многосемейные и не занимавшиеся в последнее время сельским хозяйством» [244] .

Как видим, география голода очень сложна. Половина населения вообще не голодала (если 50 % «испытывают продзатруднения» — то остальные, соответственно, нет). Там, где голод был гнездовым — по районам, из вышесказанного делаем вывод: либо в них очень слабое районное руководство, либо сидят воры и саботажники. Там, где голодали целыми селами, — значит, в селе развален колхоз или разворован урожай. Кое-где он и вовсе был точечным — голодали колхозники, выработавшие мало трудодней, и единоличники, не занимавшиеся сельским хозяйством или плохо обрабатывавшие землю.

Как писал Наркомздраву УССР врач из г. Звенигородка Блонский:

«Очень распространена среди руководящих и рядовых работников политически вредная „теория“, что в голоде виноваты сами голодающие, не хотели, мол, работать, говорят, а раз так — пускай дохнут, не жалко. При таком настроении тех, кто должен бороться с голодом, конечно, не может быть ощутимых результатов от их деятельности по борьбе с голодом. Эти „теории“ тем более странны в устах советских работников…» [245]