Мы условились о дальнейших действиях. Вечером я взял его с собой в студию Лестера Бастона.

Пока мы поднимались на лифте на самый верх здания, я решил предупредить сэра Гая.

«Бастон — настоящий сумасброд», — сказал я. — «Его гости — такие же. Будьте готовы к любым выходкам.»

«Я готов.» — Холлис бы абсолютно серьезен. Он вытащил из кармана брюк револьвер и показал мне.

«Что за…»

«Если увижу его, — не промахнусь», — объявил он. Ни тени улыбки на лице.

«Но нельзя же крутиться на вечеринке, старина, с заряженным револьвером в кармане!»

«Не беспокойтесь. Я не сделаю ничего неразумного.»

Не уверен, подумал я. Сэр Гай Холлис не произвел на меня впечатления полностью нормального человека.

Мы вышли из лифта, направились к апартаментам Бастона.

«Между прочим», — шепнул я ему, — «как именно вас представить собравшимся. Сказать им, кто вы и чем занимаетесь здесь?»

«Мне все равно. Пожалуй, лучше открыто объявить обо всем».

«А вам не кажется, что Потрошитель, — если каким-то чудом он окажется здесь, — моментально почует опасность и поспешит затаиться?»

«Я считаю, что неожиданное известие о том, что его преследуют, заставит наш объект чем-то выдать себя», — сказал Холлис.

«Из вас самого вышел бы неплохой психиатр», — доверительно произнес я. — «Отличная мысль. Но предупреждаю — вас могут задергать. Здесь собралась дикая компания».

Сэр Гай улыбнулся.

«Меня это не пугает», — объявил он. — «Я кое-что задумал. Что бы ни случилось, не нервничайте», — предупредил он меня.

Я кивнул и постучал в дверь.

Нам открыл Бастон; он, словно амеба, вытек в коридор. Глаза красные, как пьяные вишни из коктейля. Раскачиваясь всем туловищем, он мрачно и очень внимательно разглядывал нас. Прищурившись, уставился на мою охотничью шляпу и пышные усы сэра Гая.

«Ага», — объявил он наконец громогласно, — «Явились Морж и Плотник из „Алисы в Стране Чудес“».

Я представил Холлиса.

«Мы все вам ужасно рады», — сказал Бастон с утрированной вежливостью, широким жестом приглашая войти. Шатаясь, он прошел за нами в пестро украшенную гостиную.

Я увидел скопище людей, без устали снующих в плотной завесе сигаретного дыма.

Веселье было в полном разгаре. В каждой руке крепко зажат бокал. На лицах горит яркий румянец. Из угла, где стояло пианино, раздавались мощные аккорды из «Любви к трем апельсинам», но они не могли заглушить более прозаические звуки, доносившиеся из другого угла комнаты, где шла азартная игра в кости.

Белые кубики стучали по столу все громче; музыка Прокофьева безнадежно проигрывала в этом состязании.

Холлису повезло: перед его аристократическим взором предстали во всей красе завсегдатаи сборища. Он узрел, как Ла Верн Гоннистер, поэтесса, стукнула Химми Кралика в глаз; как Химми, горько плача, опустился на пол и сидел так, пока Дик Пул, торопясь за новой порцией выпивки к столу, не наступил ему случайно на живот.

Он услышал, как Надя Вилинофф, художница рекламного агентства, громко объявила Джонни Оддкату, что у него страшно безвкусная татуировка, и увидел, как ползут под стол Барклай Мелтон вместе с супругой Оддката.

Его антропологические наблюдения могли бы продолжаться до бесконечности, если бы хозяин, Лестер Бастон, не встал в центре комнаты и призвал всех к тишине и вниманию, уронив на пол вазу.

«У нас здесь важные гости!» — прокричал Лестер, ткнув в нашу сторону пустой рюмкой. — «Не кто иной, как Морж, а с ним и Плотник. Морж — сэр Гай Холлис, достопочтенный кто-то-там из Британского консульства, а Плотник, как всем здесь известно, наш верный и преданный друг Джон Кармоди, популярный распространитель притираний для активизации подавленного либидо».

Он повернулся, ухватил за руку сэра Гая и подтащил к середине ковра в центре гостиной. На мгновение мне показалось, что Холлис начнет протестовать, но он быстро подмигнул мне, и я успокоился. Он был готов к таким оборотам.

«У нас есть обычай, сэр Гай», — во всеуслышанье объявил Бастон, «устраивать новым друзьям небольшой перекрестный допрос. Просто формальность, достопочтенный сэр, так уж принято на наших весьма неформальных собраниях, вы понимаете?»

Холлис кивнул и усмехнулся.