Тростниковая стрела с наконечником из дерева твердых пород, покрытого бронзой, с зубцами вместо оперения описала полукруг в прозрачном небе и вонзилась в грудь первого часового. Изумленный, он смотрел, как кровь хлещет из раны, и упал вниз головой. Второй часовой почувствовал сильный удар в середину лба, пошатнулся и последовал за своим собратом. Третий, обезумев от страха, успел позвать на помощь, но, отвернувшись, получил удар в спину и рухнул во двор крепости.

Восставшие попытались стрелять из бойниц, расположенных вдоль стен. Но египтяне, превосходившие их по численности, первыми предельно точными выстрелами убили половину вражеских лучников.

Оставшихся постигла та же участь. Когда осталось слишком мало воинов, чтобы хорошо защищать подступы к крепости, Рамзес приказал египтянам выдвинуться вперед с лестницами. Огромный нубийский лев наблюдал за происходящим с величайшим спокойствием.

Приставив лестницы к стенам, воины начали взбираться наверх. Понимая, что нелепо было бы ждать пощады от египтян, ханаанцы сражались из последних сил. Они бросали камни с высоты крепостных стен и сумели опрокинуть одну лестницу. Многие наступающие покалечились, упав на землю. Но лучники Фараона не переставали истреблять восставших.

Сотни воинов быстро вскарабкались вверх и завладели дозорным путем. За ними последовали стрелявшие по врагам, находившимся во дворе крепости.

Сетау и его помощники занимались ранеными, которых на носилках переносили в египетский лагерь. Лотос туго крест-накрест перетягивала неглубокие раны. Иногда прекрасной нубийке приходилось прибегать к наложению швов. Она останавливала кровотечения, прикладывая свежее мясо к ранам. Делала компрессы с медом, травами, обладающими вяжущим свойством, и заплесневевшим хлебом. [8] Сетау же использовал средства, состоящие из отваров трав, шариков с обезболивающими веществами, мазей и микстур. Снимая боль, он усыплял раненых воинов и старался как можно удобнее разместить их в большом шатре. Те, кто будут в состоянии перенести дорогу, отправятся в Египет вместе с убитыми. Ни один из них не будет похоронен на чужбине. Семьям убитых назначат пожизненную пенсию.

Внутри крепости ханаанцы уже оказывали незначительное сопротивление. Последние бои шли врукопашную. Вынужденные сражаться один против десяти, восставшие были уничтожены. Чтобы не попасть на безжалостный допрос, их предводитель кинжалом сам себе перерезал горло.

Когда большие ворота были открыты, Фараон вошел в покоренную крепость.

— Сожгите трупы, — приказал он, — очистите все.

Воины окропили стены едким натром и окурили жилые помещения, склады продуктов и оружия.

Когда в столовой начальника крепости был накрыт обед, все следы битвы были уже уничтожены.

Военачальники восхищались мудростью принятого Рамзесом решения и приветствовали великолепный результат сражения. Сетау и Лотос остались с ранеными, Аша казался обеспокоенным.

— Ты не радуешься этой победе, друг мой?

— Сколько еще боев, подобных сегодняшнему, придется вести?

— Мы возьмем крепости одну за другой, и Ханаан будет усмирен. Эффект неожиданности уже не будет работать против нас, и мы не понесем больше таких тяжелых потерь.

— Пятьдесят убитых и сотня раненых.

— Печальный итог. Мы стали жертвами предательства.

— Я должен был это предвидеть, — сказал Аша. — Хетты не довольствуются лишь грубой силой. Пристрастие к интригам у них в крови.

— Ни одного хетта среди мертвых?

— Ни одного.

— Их отряды вернулись на север.

— Значит, нужно опасаться других ловушек.

— Мы будем к ним готовы. Иди спать, Аша. Завтра мы снова отправляемся в поход.

Рамзес оставил в крепости довольно многочисленный отряд. Несколько гонцов уже отправились в Пи-Рамзес, они везли Амени приказ об отправке обозов в побежденную крепость.

Фараон во главе сотни колесниц, прокладывая путь, показывал пример своим воинам.

Десять раз действие разворачивалось все по тому же сценарию. С расстояния трехсот метров от каждой крепости, занятой восставшими, Рамзес убивал лучников, находившихся в дозоре на крепостных стенах, приводя в ужас своих врагов. Прикрытые непрекращающимся градом стрел, не дававшим возможности ханаанцам дать отпор, пехотинцы, прикрываясь щитами, карабкались по огромным лестницам и первым делом расчищали дозорный путь. Ни разу они не выламывали главные ворота.

Меньше месяца потребовалось Рамзесу, чтобы снова стать хозяином Ханаана. Так как мятежники уничтожили небольшие египетские укрепления, включая женщин и детей воинов, никто из них и не пытался сдаться в плен, уповая на милосердие Фараона. С первой победы Рамзеса одно имя его приводило восставших в трепет. Взятие последней крепости на севере Ханаана почти не вызвало сопротивления, настолько ее защитники были испуганы.

Галилея, долина к северу от Иордана — эти торговые пути снова находились под контролем Египта. Жители этих областей единодушно признали власть Фараона и поклялись в вечной верности.