Шрифт:
Я не могу научить тебя, я могу только помочь тебе исследовать самого себя… Ничего больше.
Часть I
Увидеть целое
Глава 1
Истинное значение кунг-фу
Кунг-фу — это философия; это неотъемлемая часть философии даосизма и буддизма; образец отступления перед превратностями судьбы, когда нужно слегка согнуться, а затем распрямиться с большей силой, чтобы обладать терпением во всех делах, чтобы извлечь пользу из ошибок и уроков, которые преподает жизнь. Все это — многочисленные аспекты искусства борьбы кунг-фу; она учит нас способу жить и способу защищаться.
Рон вышел на семнадцатом фарватере — у него получился еще один великий день. Всю вторую половину дня он ломал ровный счет на каждой лунке, и семнадцатый не стал исключением. Его партнером по гольфу в тот день был китайский джентльмен по имени Ли Цун. После того как Рон покончил с восемнадцатой лункой — с еще одной пташкой, — Ли Цун похлопал партнера по спине.
— Рон, — сказал он с улыбкой, — вы человек кунг-фу.
— Кунг-фу? — отвечал Рон с озадаченной улыбкой. — Я понятия не имею о том, как взлетают в воздух и дают в зубы! — Он усмехнулся своей находчивости и добавил: — Я играю в гольф, Ли, в гольф. Вам следовало бы научиться произносить правильно это слово, потому что, судя по сегодняшним результатам, я очень даже неплохо играю, скажу вам.
— Я не говорил, что у вас хорошо получаются летящие удары, — пояснил Ли Цун. — Я сказал, что вы человек кунг-фу, и ваше последнее заявление только подчеркивает этот факт.
— Вы не поняли меня, — сказал Рон, укладывая клюшку в сумку для гольфа. — Разве кунг-фу, или как там вы сказали, — не то, чем занимался этот парень Брюс Ли?
— Правильно, — ответил Ли Цун. — Именно это вы и продемонстрировали сегодня здесь, на поле.
Эта история служит хорошей иллюстрацией известной разницы в подходе к боевым искусствам Востока и Запада. Ли Цун совершенно правильно интерпретирует термин «кунг-фу», что можно ожидать от знатока восточной культуры. Точно так же предсказуема интерпретация кунг-фу Роном, который воспринимает его просто как еще одну форму борьбы. Как вы видите, мы, западные люди, виноваты сами в том, что исковеркали настоящее значение термина «кунг-фу», или «гун-фу», как предпочитал, будучи уроженцем Кантона, произносить его Брюс Ли. Для людей на Западе этот термин означает, в сущности, то же самое, что и восточные единоборства, он понимается как одно из искусств боя, такое, как каратэ или таэквондо. Это, однако, не имеет ничего общего с первоначальным китайским значением кунг-фу.
Кунг-фу, в соответствии с дословным переводом с китайского языка, — это термин, используемый для обозначения великого смысла полной победы или выполненной задачи. Мастер кунг-фу, таким образом, — это человек, который проявляет завидное мастерство в каком-либо деле. Этим делом может быть, по сути, что угодно. О журналисте, например, который исключительно хорошо пишет, можно сказать, что он владеет кунг-фу. О способном художнике также можно сказать, что он проявляет кунгфу, — и так со всеми профессиями и развлечениями, от медицины до верховой езды и от — вы уже сами догадались — воинских искусств до гольфа.
По сегодняшним стандартам, кунг-фу проявляется через отточенность и мастерство, и через достижение этого уровня проявляется уже совершенное владение самим собой. Владение в совершенстве самим собой — по крайней мере, с позиций китайской культуры — это очень нужная, очень желаемая вещь, к которой должен стремиться индивидуум. Почитаемая в Китае традиция утверждает, что мастер кунг-фу проявляет совершенное владение самим собой, будучи видным философом, одаренным алхимиком, сведущим искусным целителем, начитанным студентом-литератором или же талантливым музыкантом. О да, мастер кунг-фу должен также быть способен защищать себя и своих близких, если в этом возникнет необходимость. Однако, как видите, использовать термин «кунг-фу» просто как синоним умения хорошо драться означает допустить вопиющую несправедливость по отношению к этому понятию.
Брюс Ли, человек, которого многие считали воплощением понятия «кунг-фу» в его первоначальном, чистом значении, когда речь заходила о кунг-фу, любил рассказывать сказку под названием «Три японских воина с мечами». Эта сказка, связанная с именем знаменитого японского кэнсай (святого воина) Миямото Мусаши, произвела па Ли настолько сильное впечатление своим тонким символизмом, что он рассказал ее во время своего выступления по национальному телевидению в Гонконге и даже использовал ее во вступлении к сценарию фильма «Молчаливая флейта», который он написал совместно с актером Джеймсом Кобурном и писателем Стирлингом Силифантом. Вот эта сказка, как ее рассказывал Ли.
Три воина с мечами сели за стол в переполненной людьми японской гостинице и принялись громко обсуждать своего соседа — в расчете на то, что их замечания побудят его вступить с ними в сражение. Мастер Мусаши, величайший самурай во всей Японии, казалось, не обратил на них внимания, но, когда их реплики стали еще более оскорбительными и очевидными, он взял палочки для риса и, действуя как ножницами, мгновенно и без всяких усилий поймал за крыло четырех мух. Когда он медленно положил палочки, три воина поспешно покинули комнату.
Причина, по которой воины внезапно перестали оскорблять Мусаши, заключалась не в том, что, как некоторые из нас, западных людей, возможно, поспешили предположить, их поразило умение этого человека ловить мух палочками для риса. Просто они поняли, что искусство, которое обнаружил этот человек через обращение с палочками, означает высшую степень кунг-фу — совершенное владение самим собой, — стало быть, этого человека следует обходить стороной. Их вывод подчеркивает старинное китайское убеждение, что человек, достигший совершенства в любом искусстве, обнаруживает присутствие духа в каждом своем действии.