— По записям видеонаблюдения.

— Там что, были камеры?

— Конечно. Камеры есть во всем здании...

— Значит, камера показала, как я выбегала из аптеки и что именно там происходило?

Аида торжественно развела руками, на секунду превратившись в циркового конферансье, объявляющего коронный номер программы. Казалось, будто именно этого вопроса она и ждала.

— Запись стерта! — с необъяснимым удовольствием сообщила она, видимо чувствуя себя детективом, загнавшим коварного убийцу в тупик.

— С какого момента?

— С момента, как вы туда зашли, — снова перешла на официальный тон Аида.

Маруся зажмурилась, словно пытаясь нарисовать в воображении логическую цепочку. Потом мотнула головой, открыла глаза и с недоумением посмотрела на Аиду.

— И вы что? Вы думаете, что это я ее стерла? Убила старичка и стерла записи? За несколько минут?

— Мария, вас пока...

— Маруся.

— Маруся. Вас пока никто ни в чем не обвиняет... — сморщились впалые щеки женщины-губки. Видимо, таким образом она улыбалась. — Мы вообще не считаем вас причастной...

— Поэтому и посадили в тюрьму?

— Это не тюрьма.

Маруся осмотрела комнату. Больше похоже на отель, только вот замки — снаружи.

— Папа приехал?

— Мы связались с вашими родителями. — Аида закрыла блокнот и спрятала его в карман.

— Вы хотели сказать, с папой?

— Он скоро подойдет. Но надеюсь, вы не думаете, что если ваш отец занимает такое положение, то это автоматически делает вас безнаказанной?

— Надеюсь, вы не думаете наоборот...

— М-м-м?

— Что это автоматически делает меня виноватой!

Теперь у Маруси возникла мысль, что это все запросто могло быть подставой отцу. Как у любого богатого и известного человека, у него имелись враги. А обвинение дочери самого Гумилева в убийстве круто отразилось бы на его карьере... Значит, главное не наговорить лишнего, нести чушь и тянуть время до приезда папы.

— Здесь будут кормить?

Аида открыла папку и пробежалась глазами по тексту, сделав вид, что не услышала вопроса.

— Мы не смогли установить причину блокировки вашего жетона.

— Может, он просто сломался.

— Жетоны блокируются только в случае, если человек представляет собой опасность, думаю, вы знаете об этом...

— Я...

— Таким образом можно парализовать свободу передвижения...

— Это я заметила...

— И облегчить поимку преступника.

— Я не преступник!

Женщина-губка резко захлопнула папку.

— Тем не менее я надеюсь, вы понимаете, что попытки побега бессмысленны.

— Но я не собираюсь никуда бежать.

— Единственная организация, которая может заблокировать идентификационный жетон, это госбезопасность. Мы связались с ними, и они подтвердили, что ваши права были аннулированы... Но по како- му-то странному стечению обстоятельств вашего дела не нашли, и мы полагаем...

Маруся отвернулась и принялась разглядывать стену. Идентификационный жетон, госбезопасность, аннулированы, бессмысленны, парализованы — все, что говорила эта женщина, смешалось в одну большую кучу непонятных слов. Было совершенно очевидно, что произошла ошибка или подстава, и совершенно неочевидно, как доказать, что ты здесь ни при чем.

— Отложим это. Сейчас я хочу досконально выяснить, что именно произошло в аэропорту. Итак, вы выбежали из аптеки крайне испуганной, и согласитесь, это подтверждает...

— Что это подтверждает?

Маруся снова включилась в диалог, но теперь «сушеная психологичка» вызывала у нее чувство, близкое к ненависти.

— По результатам анализа в вашей крови обнаружено предельно высокое содержание адреналина.

— Разумеется! У меня была паника. Сколько еще раз мне повторить? Если вы врач, вы понимаете, что это такое.

— Это могло быть вызвано сильным переживанием. ..

— Видите пластырь? Я налепила его два дня назад. Если я налепила его задолго до того, как это случилось, значит, я знаю, что выбросы адреналина случаются у меня НЕ по причине сильного переживания, а потому, что они случаются!

— Да. Но это не отменяет вероятности того, что выброс адреналина случился по причине сильного переживания.

Маруся закрыла лицо руками. В домике. Закрылась от всего и от этой мутной тетки, убогой логике которой невозможно противостоять.